Древо жизни - [97]

— Орикс — это животное Сета, убийцы Осириса, — согласился Сехотеп. — Из того, что мы знаем о Хнум-Хотепе, он ни перед чем не отступит, чтобы сохранить свою территорию.

— Он принадлежит к очень древнему роду, — уточнил Джехути, — и необыкновенно дорожит своей независимостью. В принципе, он отрицает всякие переговоры. Кроме того, у него самая лучшая армия в стране. Она постоянно активно тренируется, располагает первоклассным вооружением и повинуется только своему правителю, на которого никто не оказывает никакого влияния. Я должен сказать откровенно: на него не произведут никакого впечатления те победы, которые только что одержал Его Величество. Противостояние в одиночку всем провинциям, скорее, только усилит решимость правителя. А поскольку он — прирожденный вождь, его люди будут сражаться за него с бешеной энергией.

— В этих условиях, — решительно сказал генерал Несмонту, — я предлагаю провести массированную атаку.

— И все же праздновать объединение на костях погибших египтян — не самое лучшее решение, — заметил Джехути.

— Боюсь, что другого просто не существует, — настойчиво проводил свою мысль Несмонту. — Фараон не может позволить Хнум-Хотепу пренебрежительного отношения, которое угрожает прочности закладываемых сейчас основ жизни всего Египта.

С тяжелым сердцем все поняли, что следовало готовиться к конфликту, жестокость которого оставит в народе неизгладимые следы.

— Поскольку речь идет о войне не с иностранным государством, — анализировал ситуацию Несмонту, — мы не можем отправить Хнум-Хотепу объявление войны. С моей точки зрения, это всего лишь операция по восстановлению порядка на египетской территории. Значит, логично атаковать неожиданно.

Ни генерал Сепи, ни другие участники обсуждения не высказали каких-либо возражений.

— Что ж, пусть примут надлежащие меры, — приказал царь. — Кстати, во время пира прозвучало имя писца — Икер. Он здесь получил свое образование?

— Он действительно является моим учеником, — сказал Сепи. — Это лучший ученик моего класса, и он пришел к нам издалека.

— Именно поэтому я вскоре и поручил ему ответственные дела, — прибавил Джехути. — Он замечательно организовал перевозку колосса и очень быстро занял бы верхнюю ступень в администрации провинции.

— Почему же он уехал? — спросил Сесострис.

Джехути встал.

— Я недостоин присутствовать на этом совете, Великий Царь, так как я совершил против вас серьезный проступок.

— Объяснись и дай мне рассудить самому.

Правитель провинции, как-то сразу постарев, тяжело опустился на стул.

— Икер много перестрадал и постоянно мучил себя вопросами, потому что никак не мог прийти в себя от пережитого. Он разыскивал моряков по имени Черепаший Глаз и Головорез, которые высадились в Кхемену. Этот эпизод вычеркнут из документов в моих архивах, потому что корабль, на котором они приплыли, объявил себя под царской печатью, которую я отказывался в то время признавать. Для меня, Великий Царь, эти люди могли принадлежать только вашему флоту, и я не скрыл своих мыслей от Икера.

— Из-за вас, — заметил Сехотеп, — этот писец рассматривает теперь Его Величество как своего врага!

— Это определенно.

— Им двигало стремление отомстить?

— Это действительно так. Я пытался убедить его позабыть прошлое и остаться у меня на службе, но его решимость была непоколебимой. Этот юноша умен и смел и может стать опасным противником, потому что он — из-за меня — убежден, что в его несчастьях виноват фараон.

— А что именно с ним произошло?

— Этого я не знаю. Но, без сомнения, его жизнь была в опасности.

— Куда Икер собирался отправиться?

— В Кахун, чтобы там разыскать следы и доказательства, которые позволили бы ему выяснить истину.

— Его также интересует Золотой Круг Абидоса, — добавил генерал Сепи, — и он сам убедился, еще не понимая его природы, в его действенности, когда присутствовал при ритуале, исполненном в отношении Джехути.

— Этот парень, вероятно, является сообщником того преступника, который совершил святотатство относительно акации Осириса, — предположил Собек. — Были ли у него связи с Хнум-Хотепом?

— Он прибыл из его провинции, где работал для него, — вспомнил Джехути.

58

Немногочисленные вещи Икера были аккуратно сложены. После серьезного спора с Херемсафом он готовился к тому, что его с минуты на минуту уволят.

Поэтому он не удивился, когда увидел у своей двери писца с густыми длинными волосами. Этот длинноволосый писец слыл за приносящего дурные вести. За ним, должно быть, идут несколько стражников, чтобы выпроводить Икера за ограду Кахуна с дальнейшим запрещением там появляться.

— Я готов, — сказал Длинноволосый.

— Я тоже. Ты один?

— Сегодня да, потому что в городском управлении слишком много работы. Завтра мне будет помогать еще один коллега.

— Значит, мне дали сроку до завтрашнего дня!

Длинноволосый захлопал глазами.

— Даже вдесятером мы бы не смогли все сделать через неделю! Нельзя же заставить тебя уложиться в еще более короткие сроки! Это, конечно, ошибка. Глядя на объем предстоящей работы, можно предположить, что нам понадобится, по меньшей мере, месяц, но это при условии, что никто не будет отлынивать!