Древо познания - [63]

Сквозь полупрозрачное стекло он увидел серую плоскость пустоты. Повсюду сновали туда-сюда смутные тени, которые то исчезали, то становились такими четкими, что можно было разглядеть какие-то очертания. И что-то вроде благоговения охватило его, когда он впервые четко осознал способность к включению, которая жила в этом сложном уме. Частью своего сознания он говорил мысленно, вызывая воспоминания из своей расовой памяти. И все же была бесконечно большая часть, которая пробиралась сквозь пустоты в поисках совершенства, отбрасывая тени на эту серость, которую он наблюдал. Разве не ощущал он за ними могучего третьего, безмятежно и одиноко размышляющего над безмятежными, вечными проблемами?

В этих размышлениях было космическое головокружение, вызывающее смятение всех чувств. Он снова повернулся к пустоте снаружи, и, пока смотрел, она начала приобретать глубину и движение, беспокойно шевелясь. Вскоре он понял — что-то готовится. Туманная масса катилась в одну сторону, все выше и выше, сгущаясь в туманную тьму, которая постепенно превратилась в окутанную туманом гору, горную гряду, длинную рваную панораму покрытых вуалью вершин, поднимающихся на фоне небытия.

Высоко в облаках что-то блеснуло белым. Башни, стены, обретающий очертания нереальный город. Он медленно поднимался, его очертания менялись и снова формировались, пока он не стал высоким и сияющим, как корона на горных вершинах. Над ним клубились тучи. Два-три раза в темноте блеснул ослепительный свет.

Когда туман рассеялся, по всем фиолетовым склонам раскинулся город. Горы сливались, бледнели, редели. Туман вздымался большими мягкими волнами, чтобы снова затмить их, и серая пустота снова сомкнулась над исчезнувшим творением.

И все же туман беспокойно вздымался, взбаламученный блуждающим разумом присутствия в туманные формы, которые постепенно тускнели. Он видел скалистые берега, над которыми вздымались волны клубящегося тумана; он видел широкие равнины, которые выгибались дугой, переходили в горы и снова таяли в ничто. Огромные расплывчатые очертания пробивались сквозь туман, чудовища из самого отдаленного рассвета эволюции и один-два человеческих силуэта мелькали в полумраке. Большие города обретали форму и снова исчезали. Реки беззвучно неслись вниз по окутанным туманом ущельям к туманному морю. Но серая мгла поглотила все и беспокойно зашевелилась в рождении других вещей.

ОДНАКО НЕ ВСЕ фрагментарные творения были чисто материальными. Он уловил странные смутные волны эмоций, пробивающиеся сквозь туман, каким-то образом воспринимаемые внутренним зрением, которое пробудило в нем это присутствие. Этот огромный разум притягивал волны насилия и мира через плазму миров, в которых он экспериментировал, объединяя эмоции в странные паттерны, чтобы произвести реакции на разум наблюдателя, которым он не мог дать названия и никогда не мечтал о существовании.

Он понял, что нечто строило сложные структуры из этих узоров точно так же, как оно строило горы и города, и, подобно им, отбрасывало все в беспокойном поиске своей, пока еще скрытой цели.

Внезапная вспышка света в постоянно меняющемся полумраке внезапно оторвала его от тщетных попыток следить за работой сложного разума. В одном недоуменном взгляде он увидел сквозь туман просвечивающую фигуру девушки. У него перехватило дыхание, он нетерпеливо подался вперед. Ее реальность была ошеломляющей, как удар, острая, живая, она была живой посреди изменчивого ничто.

В момент ее появления показалось, что он почувствовал внезапное напряжение в огромном сложном нечто, которое наполняло его. Что-то вроде пробужденного интереса, удивленного и внимательного, сосредоточенного на нем самом. Это было не более чем мимолетное впечатление, потому что все его внимание сосредоточилось на яркой фигуре этой девушки. Было в ней что-то такое, что вызывало любопытство в его чувствах, даже в том мимолетном взгляде, который был единственным, что он видел в ней. В это мгновение он понял только, что она прелестна, стройна, легконога и до странности знакома. Но как только его глаза нашли ее, она исчезла, как дым исчезает на ветру, расплылась и растаяла, пока не превратилась в яркое пятно плывущего пара, вокруг которого снова сомкнулась тьма.

Ярость внезапно вспыхнула в нем, когда веселый туман исчез. Горькая утрата и боль тоски. Внезапное желание каким-то образом последовать за ним, острая необходимость взглянуть поближе в живое лицо, которое он едва видел. Желание быстро вспыхнуло в нем. Его настойчивость, должно быть, затронула великое присутствие, столь странно сосредоточенное на происходящем, потому что голос произнес в голове: «Иди сюда». И вдруг все расплылось.

Он не понимал ничего, кроме этого. И снова нечто двинулось по тем путям, которые лежат вне времени, так что без всякого движения он в одно мгновение был поглощен туманом, за которым наблюдал издалека.

Вместо стен Большого зала вокруг него клубился туман. Ноги давили на какую-то невидимую губку, и в ноздри ударил странный, пустой запах тумана. Лишь много времени спустя ему пришло в голову задуматься, не в своей ли материальной форме он пробирался сквозь туман.