Древняя русская история до монгольского ига. Том 1 - [197]
Передние, не дождавшись никого, с криком и воплем ударили на Ярославовых пешцев. Те не выдержали первого напора, подались назад, а эти за ними, — бьют, подсекают стяг Ярославов, — и вот подоспел с полком Ивор, под которым в овраге споткнулся было конь, и он едва выбрался оттуда… вместе досекаются они до другого стяга Ярославова… здесь завязывается жаркая схватка, а князья еще не доехали. Мстислав видит издали опасность… он не утерпел. «Не дай Бог, брат Владимир, выдать добрых людей», кричит он брату и пускается во весь опор на противников сквозь свою пехоту. Полк его за ним. За ним и Владимир со смольнянами, Всеволод Мстиславич с дружиной. Ударили и Владимир с псковичами, и Константин с ростовцами. Мстислав впереди. Ничто противостать ему не может. Все перед ним уклоняются, все пятятся. Три раза без сопротивления проехал он сквозь полки Ярославовы и Юрьевы, сек топором тех, кто попадался ему на дороге. Кого доставала его рука, тот уже не поднимался с места. Владимир не отставал от Мстислава. И такой крик поднялся от живых, а стон от раненых, что в городе Юрьеве было слышно. Враги, ошеломленные от ударов, объятые страхом, пустились бежать по всем дорогам, кто в ближний город, кто во Владимир, кто в Переяславль.
А Юрий еще держится против брата Константина. Вражда у них закоренелая. Им сеча на жизнь или смерть. Победителю стол великого княжества, побежденному нет надежды и на кусок хлеба. Ему терять больше всех. Он держится. Брат Ярослав, виновник войны, уже стоит возле него, помогает…
Между тем, Мстислав и Владимир прорвались до Ярославова стана. Все его войска разбежались: Мстислав закричал: «Братья-новгородцы! Не стойте к товару, прилежите бою, чтобы не воротились они, образумясь. Тогда они ведь измятут нас!» И новгородцы стали крепко, а смольняне принялись грабить обоз, — но никто не возвращался. Сеча продолжается только на другой стороне, да и там уже недолго.
Юрий, видя «полки пожинаемые везде яко класы на ниве», видя войска Ярославовы сбиты, наконец смутился… еще несколько ударов… страх запал в сердце, и он в отчаянье повернул своего коня в сторону, брат Ярослав в другую; они поскакали без памяти…
Трех коней загнал Юрий дорогой, — и прискакал во Владимир на четвертом в одной сорочке. Рати сошлись в час обеда, а он прискакал во Владимир о полудне. Вот как он гнал! Во Владимире оставались только жены и дети, чернецы и попы. Завидя скачущего ратника, они обрадовались, подумав: наши одолевают, посол от князя! А как узнали, что это был сам князь Юрий, то ужас сковал на всех. Юрий в беспамятстве кричал еще издали: «Твердите город, твердите город», и начал ездить около стен и распоряжаться. К вечеру прибежали многие с битвы, кто раненый, кто нагой, полумертвый — и поднялся в городе плач вместо жданного веселья…
Поутру князь созвал людей. «Братья-владимирцы, сказал он жалобно, затворимся в город. Может быть, Бог даст, мы отобьемся». «Княже Юрий, отвечали люди, с кем затвориться нам? Братья наши избиты, а другие изоиманы. Остальные прибежали без оружия. С кем же мы станем?» Князь Юрий сказал: «Все это знаю, но не выдайте меня брату Константину, ни Мстиславу, ни Владимиру, чтобы я вышел из города по своей воле». Владимирцы обещали.
А что происходило с Ярославом? Как Юрий во Владимир, так Ярослав прискакал в Переяславль на пятом коне, загнав четырех. Но ему мало было первого зла, замечает летописец, ему мало было крови, пролитой в Новгороде, Торжке, на Волоке: в сердцах, велел он перехватать всех новгородцев и смольнян, которые пришли с товарами в землю его, и запереть кого в погреб, кого в тесную избу, кого в гридницу, — полтораста их в одну ночь задохнулось; только пятнадцать человек смольнян, посаженных отдельно, остались в живых.
Возвратимся к победителям, или, лучше, к победителю, потому что он, Мстислав, один, крепкой своей рукой, доставил победу над неприятелем, который был их во много раз сильнее.
Не уйти бы Юрию и Ярославу, говорит летописец, если бы Мстислав захотел их преследовать, и он в тот же день занял бы Владимир. Но, милостивое племя Ростислава, князья не хотели гнаться и остались на месте побоища. На другой день тихо подошли войска к Владимиру и остановились перед стенами. Князья объехали стены кругом, высматривая, с какой стороны его занять. Ночью загорелся княжий двор. В суматохе легко было напасть на город и ворваться; так и хотели новгородцы, но великодушный Мстислав не пустил; его примеру последовал и Владимир, не позволив на другую ночь, во вторник, смольнянам воспользоваться новым общим пожаром города, со второго часа ночи до света. Юрий выслал к князьям с челобитьем: «Не ходите на меня теперь, а заутро я сам выйду из города».
Поутру рано выехал князь Юрий с двумя братьями, поклонился князьям Мстиславу и Владимиру и сказал: «Братья, вам челом бью! Вам живот дати и хлебом накормити, а брат мой Константин в вашей воле, он не будет спорить о том, что вы обо мне положите».
Мстислав и Владимир держали совет и отдали старшему Константину стол великого княжества, а Юрию Радилов городец, куда тот немедля и отплыл в ладьях с женой и своими людьми. Оставляя свой любезный Владимир, он зашел в собор и, ударив челом у отчего гроба, плачущий, сказал: «Суди Бог брату Ярославу — до чего он меня довел». А Константин въехал во Владимир, встреченный духовенством и всеми людьми, одарил князей и бояр на радости многими дарами и привел владимирцев к кресту.
«Убийца» с подзаголовком «анекдот» впервые напечатан в «Московском вестнике» за 1827 г., ч. V, № XX, с. 374–381; «Возмездие» — там же, ч. VI, № XXIV, с. 404–407 со следующим предисловием: «(Приношу усердную благодарность А. З. Зиу, рассказавшему мне сие происшествие. В предлагаемом описании я удержал почти все слова его. — В истине можно поручиться.При сем случае я не могу не отнестись с просьбою к моим читателям: в Русском царстве, на пространстве 350 т. кв. миль, между 50 м. жителей, случается много любопытного и достопримечательного — не благоугодно ли будет особам, знающим что-либо в таком роде, доставлять известия ко мне, и я буду печатать оные в журнале, с переменами или без перемен, смотря по тому, как того пожелают гг-да доставляющие.) М.
Михаил Петрович Погодин (1800–1875) — историк, литератор, издатель журналов «Московский вестник» (1827–1830), «Московский наблюдатель» (1835–1837; совместно с рядом литераторов), «Москвитянин» (1841–1856). Во второй половине 1820-х годов был близок к Пушкину.
В «Адели» присутствуют автобиографические мотивы, прототипом героини послужила княжна Александра Ивановна Трубецкая, домашним учителем которой был Погодин; в образе Дмитрия соединены черты самого Погодина и его рано умершего друга, лидера московских любомудров, поэта Д. В. Веневитинова, как и Погодин, влюбленного в Трубецкую.
Повесть была впервые напечатана в альманахе «Урания» за 1826 г. Написана в Знаменском летом 1825 г. После событий 14 декабря Погодин опасался, что этой повестью он навлёк на себя подозрения властей. В 1834 г. Белинский писал, что повесть «Нищий» замечательна «по верному изображению русских простонародных нравов, по теплоте чувства, по мастерскому рассказу» (Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 1, с. 94).
Исторический эпизод, положенный в основу трагедии, подробно описан в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, к которой восходит множество исторически достоверных деталей, использованных Погодиным. Опирался Погодин и на летописи. Основные вымышленные события и лица указаны им самим в предисловии. Кроме того, участие в вымышленной фабуле приписано некоторым историческим фигурам (Упадышу, Овину и др.); события, происходившие в разное время на протяжении 1470-х годов, изображены как одновременные.Сам Погодин так характеризовал свою трагедию в письме к Шевыреву: «У меня нет ни любви, ни насильственной смерти, ни трех единств.
Михаил Петрович Погодин — один из первых историков, положивших начало новой русской историографии. Его всегда отличал интерес к истории Домонгольской Руси и критическое отношение к историческим источникам. Именно Погодин открыл и ввел в научный оборот многие древние летописи и документы. В этой книге собраны важнейшие труды Погодина, посвященные Древней Руси, не потерявшие своей научной ценности до сих пор.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.