Древняя Русь: Образование Киевского государства и введение христианства - [34]

Вслед за повестью об испытании вер и совещании с боярами о месте крещения должен был следовать рассказ о самом событии, ради которого испытание устраивалось, ведь не из-за прихоти желал князь «разузнать о всех верах». Однако стройность летописного рассказа об обращении Владимира в христианство в этом месте нарушается и в летопись вклинивается сказание о корсунской операции и легенда о крещении князя в Корсуни. Эта легенда, похоже, была придумана корсунским духовенством. Активная роль греков в становлении русской церкви предопределила превращение легенды в официальную церковную версию, которая вытеснила все другие и прочно обосновалась в летописной традиции [16, 105]. При всей запутанности вопроса о крещении Владимира несомненно, что официальное крещение Руси, установление в Киевском государстве церковного порядка и соответствующей ему иерархии связаны с русско-византийскими отношениями и окрашены сильными внутриполитическими мотивами. Уже в 980 г., став великим князем, подчинив все восточнославянские племена и продолжая дальше политику консолидации великокняжеской власти, Владимир начал проводить реформу религиозной жизни, стремясь привести ее в соответствие с теми общественными отношениями, которые складывались на Руси в ходе набиравшего силу процесса ее феодализации. Его первоначальный замысел состоял в том, чтобы упорядочить политеизм, создать единое святилище славянских богов. С этой целью он распорядился преобразовать языческий пантеон, отвести в нем первостепенное значение дружинному богу войны Перуну. «…И поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоша. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы эти шли бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими» [73, 254].

В Новгороде аналогичную реформу провел дядя Владимира Добрыня. Поскольку различные боги покровительствовали различным восточнославянским племенам то установленное над ними главенство Перуна призвано было указывать на зависимость последних от киевского князя. Судя по тому, что культ дружинного Перуна выдвинулся на главное место, можно говорить о развитии в X в. религиозных представлений в направлении монотеизма. Существовавший в то время повсеместный и устойчивый культ центрального персонажа славянской мифологии Рода позднее олицетворялся даже с богом Вселенной христианским Саваофом [91, 557].

Но реформа не достигла цели. Язычество, раздробленное на множество местных племенных культов, не поддавалось объединению. Самое большее, чего можно было добиться, это объединить языческую верхушку. Религиозные предпосылки сепаратизма, беспокоившего древнерусское государство, не устранялись. Кроме того, реформа не снимала политической и культурной изоляции молодого государства от Византии и других принявших христианскую религию стран и народов средневекового мира. Последовавшее за ней введение на Руси христианства означало, что традиционное язычество великокняжескую власть больше не устраивало. Языческая религия, отмечал С. М. Соловьев, соответствовала интересам племен, живших рассеянно [100, 23]. Но она не могла удовлетворить новым экономическим и социально-культурным запросам, которые тесно смыкались с потребностью в политической интеграции восточных славян. Древнерусское государство не могло жить разрозненными верованиями. Объединенная Русь нуждалась в универсальном культе. Язычество, обнаружившее свою несостоятельность, тормозившее новые социально-политические и культурные процессы, требовалось устранить.

* * *

Находясь между Европой и Азией, в районе, где сталкивались различные народы и различные веры, в отличие от западных народов, имевших возможность только заменить язычество христианством, Русь оказалась в уникальной исторической ситуации, ей предстояло выбрать религию. Древнерусское общество остановилось на религии Евангелий. Однако, отдавая предпочтение христианству как системе религиозных ценностей, ориентированных на приоритет гуманизма и духовности, Древняя Русь должна была сделать еще один выбор: между его восточным и западным вариантами. Летописный рассказ о безоговорочном предпочтении Владимиром православия носит тенденциозный характер. До XII-XIII вв. Русь не отрицала первенство римского папы, из-за которого формально разошлись восточная и западная церкви. И если все же предпочтение было отдано, то, вероятно, этому предшествовала борьба религиозных идей, исторических и политических мотивов.

Почти все летописи, в которых упоминается о первых митрополитах на Руси, приводят их от Фотия, тогда как этот константинопольский патриарх умер за столетие до крещения Владимира (891 г.). Хазарские евреи сообщили князю о том, что бог за грехи землю их «отдал христианам», но завоевание крестоносцами Иерусалима имело место лишь в 1099 г. Эти неточности поднимают вопрос о достоверности летописного рассказа и о целях, которые преследовали его составители. Скорее всего, им хотелось убедить читателей в изначальной византийской ориентации киевского князя, в том, что Русь контактировала исключительно с Царьградом, которому она обязана своим приобщением к христианской религии.