Древняя музыка в соснах - [37]

Чем выше вы поднимаетесь, тем более легким вы должны быть. Скупец не может воспарить. Скупец не может парить в любви, или в молитве, или в божественном. Он продолжает цепляться за землю, он слишком глубоко укоренен в земле. Деревья не могут летать. Если вы хотите летать, вам нужно выкорчевать себя. Вы должны быть странником, как белое облако, не имеющее корней.

Вы можете прятать свое жалкое «я». Вы можете прятать свои несчастья за высокими, благозвучными словами и выражениями. Вы очень убедительны и можете дать вполне правдоподобные объяснения. Все это должно быть разбито.

А когда вы продолжаете прятать, вы прячете не только свои недостатки, но и сокровища. Это прятание становится навязчивой идеей; становится привычкой, наваждением. Но, уверяю вас, перед восприимчивым человеком, перед мастером, познавшим себя, вы будете как на просвет. Вы не можете спрятаться от того, у кого есть глаза. Вы можете спрятаться от себя, вы можете спрятаться от мира, но вы не можете спрятаться от того, кто познал, что такое ясность, что такое восприимчивость. Для такого человека вы как на ладони.

Я слышал об одной американской паре, прогуливающейся вдоль берегов Сены в тени Нотр-Дама.

Он погрузился в долгое молчание. Наконец она спросила: «О чем ты думаешь, дорогой?»

«Я думал о том, дорогая, что, если с одним из нас что-то случится, я бы хотел провести остаток своих дней в Париже».

Возможно, он даже не осознавал, что говорит; возможно, он пробормотал это в полной отрешенности. Я повторю его слова. Он сказал: «Я думал о том, дорогая, что, если с одним из нас что-то случится, я бы хотел провести остаток своих дней в Париже». Он хотел бы, чтобы жена его умерла, он не хотел говорить об этом прямо — однако именно это он и сказал.

Мы постоянно транслируем себя, самыми разными способами.

Несколько дней назад президент Форд устроил вечер в честь визита египетского посла в Соединенные Штаты. И когда он произносил тост, он совершенно забылся, и вдруг случайно всплыла из подсознания нелепая фраза. Мы говорим — оговорка, но это была не просто оговорка. Он поднял бокал и сказал: «В честь великого народа Израиля!» Египтянам!

Конечно, потом он старался исправить положение, загладить свою вину, но было слишком поздно. В глубине души он желал Израилю победы над египтянами. Это всплыло совершенно случайно, появилось на поверхности из глубин подсознания.

Это случилось на вечеринке. Один из гостей, особенно застенчивый, уходил. Он пробормотал хозяйке: «Было очень вкусно, ничего особенного».

Заметив обиженное выражение на лице хозяйки, гость покраснел и поспешил исправиться: «Ах, было так много еды, какой бы она ни была!»

Это бессознательные высказывания; они вырываются наружу, когда вы теряете бдительность. Обычно вы настороже. Поэтому люди так напряжены: постоянно начеку, охраняя себя. Но иногда напряжение становится невыносимым, и человек расслабляется. Человек должен расслабляться, он не может быть настороже двадцать четыре часа в сутки. В такие моменты тайное становится явным.

Вы более искренни, когда выпьете немного лишнего, — из подсознания начинают всплывать разные мысли. Под воздействием алкоголя вы более искренни, чем обычно, потому что алкоголь расслабляет вашу стражу. И вы говорите то, что всегда хотели сказать, и вас ничто не смущает, и вы не пытаетесь произвести впечатление — вы просто искренни. Пьяницы — прекрасные люди, искренние, подлинные. Это насмешка, что только пьяницы и подлинные.

Чем вы умнее и хитрее, чем вы изобретательнее, тем менее подлинным вы становитесь. Не прячьтесь за прикрытиями. Выходите на свет. И не бойтесь того, что ваш образ будет разбит. Образ, за судьбу которого вы так переживаете, не стоит того, чтобы за него держаться. Лучше самому разбить его. Возьмите молоток и разбейте его вдребезги.

Вот что значит быть саньясином: ты берешь в свои руки молоток и разбиваешь старый образ. И начинаешь новую жизнь с нуля, снова с самого начала, будто ты заново родился. Это возрождение.

И постепенно, если ты расслабляешься и не слишком переживаешь за свой образ в глазах других, твое собственное настоящее лицо, истинное лицо появляется на свет — лицо, которое было у тебя до твоего рождения и которое будет у тебя после смерти; истинное лицо, а не искусственно созданная маска. С настоящим лицом ты будешь повсюду видеть божественное, потому что только с подлинным лицом ты можешь встретиться с подлинником, с реальностью.

В маске ты можешь встретить только другие маски. В маске невозможен никакой диалог с реальностью. В маске ты остаешься в рамках отношений «я» и «она»; реальность остается за ней. Когда маска сорвана и ты вернулся домой, происходит грандиозная трансформация. Отношения с реальностью переходят из плоскости «я-оно» в сферу «я-ты». Это «ты» и есть божественное.

Реальность приобретает индивидуальные особенности: ты становишься живым здесь, реальность оживает там. Она всегда была жива; ты был мертв. Это как вдохнуть хлороформа: когда вы приходите в себя и постепенно действие хлороформа начинает ослабевать, что вы чувствуете? Это потрясающее переживание! Если вы никогда не оказывались на хирургическом столе, попробуйте, ради эксперимента. Несколько мгновений вы в полном забытье, а затем возвращается сознание. Вдруг все становится живым, свежим. Вы выходите из матки. В точности то же самое происходит, когда вы решаете жить подлинной жизнью. Тогда впервые в жизни вы осознаете, что теперь вы родились. До этого вы думали и мыслили, что живете, но на самом деле не жили.