Древний Рим - [90]

Как говорят древние авторы, образование он получил посредственное, отличался свирепым нравом, несметными богатствами, был бережлив в домашнем быту, необузданно предавался всяким страстям. В течение долгого времени он был центурионом и, сменив ряд командных постов, дослужился до того, что по приказанию Коммода был поставлен во главе сирийских войск.

Узнав, что император Коммод убит, Юлиан провозглашен императором и тоже убит по приказу Севера и сената, что Альбин в Галлии принял звание императора, Песценний позволил сирийским войскам, которыми он командовал, провозгласить себя императором, скорее из ненависти к Юлиану, нежели из желания соперничать с Севером.

Мнение народа о Песценнии Нигере ясно обнаружилось при следующем случае. Юлиан давал в Риме цирковые игры, и сиденья в Большом цирке оказались занятыми как попало. Народ, чрезвычайно этим оскорбленный, единодушно стал кричать, что надо вызвать Песценния Нигера для охраны города. При этом Юлиан якобы сказал, что ни ему, ни Песценнию не придется долго быть императором, что это суждено Северу, которого скорее должны были бы ненавидеть и сенаторы, и воины, и провинциалы, и прочие граждане. Все это впоследствии подтвердилось. В то время как Север управлял Лугдунской провинцией, Песценний был с ним в самых дружеских отношениях; ведь он был послан для поимки дезертиров, которые тогда во множестве совершали грабежи в Галлиях. Прекрасным выполнением этого поручения он доставил большое удовольствие Северу, и Септимий сообщал Коммоду о нем как о человеке, необходимом для государства. И действительно, в военных делах он проявлял большую энергию.

Песценний был очень строг с легионерами. Он жестко пресекал грабежи мирного населения. Никогда воины, находившиеся под его начальством, не вымогали у провинциала дров или масла, не требовали услуг. В бытность военным трибуном сам он ничего не брал у воинов и никому не позволял что-либо брать у них. Будучи императором, он однажды приказал отрядам вспомогательных войск побить камнями двух трибунов, которые, как было установлено, получили взятку. В другой раз за похищение петуха Нигер приказал отрубить голову десятерым воинам одного манипула, которые ели вместе этого петуха, хотя кражу осуществил один, и он привел бы этот приказ в исполнение, если бы не просьба всего войска, которое угрожало чуть ли не мятежом. Пощадив осужденных, он приказал, чтобы те десятеро, которые ели краденого петуха, заплатили за петуха провинциалу в десятикратном размере. Сверх того, он дал приказ, чтобы в течение всего этого похода никто из воинов этого манипула не разводил огня, никогда не ел свежесваренной пищи, питался бы хлебом и холодной едой, и назначил наблюдателей за выполнением этого приказа. Песценний приказал воинам, отправляясь на войну, не носить в поясах золотых и серебряных денег, а сдавать их в казну, чтобы в случае, если судьба пошлет какую-нибудь неудачу, ничего не перешло к врагам в виде добычи. После битв солдаты могли получить обратно то, что они сдали; при этом он добавил, что деньги эти будут выданы сполна их наследникам. Но все это послужило ему во вред: до того дошла распущенность во времена Коммода. Только после его смерти, когда исчезли и зависть, и ненависть к нему, такие примеры были оценены по достоинству.

Имеется письмо Севера, в котором он пишет Рагонию Цельзу, управлявшему Галлиями: «Достойно сожаления, что мы не можем подражать в военной дисциплине тому, кого мы победили на войне: твои воины бродяжничают, трибуны среди дня моются, вместо столовых у них трактиры, вместо спален – блудилища; пляшут, пьют, поют, мерой для пиров они называют пить без меры. Могло ли бы это быть, если бы в нас билась хоть одна жилка дисциплины наших предков? Итак, исправь прежде трибунов, а потом уже и воинов. Пока он будет тебя бояться, ты будешь держать его в руках. Но узнай, хотя бы на примере Нигера, что воин не может чувствовать страх, если военные трибуны и начальники сами не станут неподкупными».

О нем же, когда он был еще простым воином, Марк Аврелий писал Корнелию Бальбу: «Ты хвалишь мне Песценния, я с этим согласен; ведь и твой предшественник говорил, что Песценний деятелен, ведет строгий образ жизни и уже тогда был выше, чем обыкновенный воин. Поэтому я отправил письмо, которое должно быть прочитано перед строем; в нем я отдал приказ поставить Песценния во главе трехсот армян, ста сарматов и тысячи наших бойцов. Твое дело объяснить, что этот человек не происками, что не соответствует нашим нравам, но доблестью дошел до такого положения, которое дед мой Адриан и прадед Траян предоставляли только самым испытанным людям. Таково было общее мнение о нем».

Сам Север часто говорил, что он простит Песценния, если только тот не будет упорствовать. Наконец Коммод в свое время объявил Песценния консулом и поставил его над Севером; последний был раздражен этим, так как, по его словам, Нигер удостоился консульства вследствие рекомендации старших центурионов. В своем жизнеописании Север говорит, что во время своей болезни он имел намерение, если бы с ним случилось что-либо до достижения его сыновьями того возраста, когда они будут способны стать императорами, – передать власть Нигеру Песценнию и Клодию Альбину, которые впоследствии оказались самыми грозными врагами Севера. Также, если верить Северу, Нигер жаждал славы, был двуличен в жизни, отличался постыдными нравами и уже в пожилом возрасте покушался захватить императорскую власть (поэтому он и обвиняет его в служении страстям), как будто сам Север пришел к власти в более молодом возрасте.