Древний Рим. Быт, религия, культура - [43]

Рис. 37. Осел и рабы за работой на мукомольне

В Риме некоторые мельники начали использовать в качестве энергии воды Тибра, видимо, в начале II века н. э., но водяные мельницы никогда не конкурировали с мельницами, приводимыми в действие животными или людьми. Когда долгое доминирование Рима приближалось к концу, на закате IV века н. э. Секстий Фест (Sextus Festus) писал отчет о 14 районах города, из которого можно почерпнуть очень приблизительное представление об общем количестве мельниц всех сортов – тех, что примыкали к пекарням, тех, что находились в больших частных домах, и тех, в которых мололи зерно представители государственной власти. Общее число колебалось где-то между 230 и 317 мельницами. Почти все водяные мельницы располагались на противоположном берегу Тибра под Яникульским холмом в районе ¹ 14, где можно было насчитать от 20 до 30 всякого рода мельниц. Итак, ясно, что столь жизненно необходимая отрасль промышленности, как мукомольная, главная движущая сила, доступная человечеству даже в городе, способном похвастать длинной летописью человеческих достижений, использовала в основном мускульную энергию людей и животных.

Этот пример отрасли промышленности, на которую полагались более миллиона римлян и от которой зависел их ежедневный прием пищи, может служить иллюстрацией причины отсутствия технического прогресса в Риме. Это проясняет контраст между фактически полной зависимостью римлян от мускульной энергии и нашей опорой на машины и механизмы, которые коренным образом изменили условия человеческого существования. Следующий сравнительный анализ, произведенный в Соединенных Штатах до того, как атомная энергия начала эффективно использоваться для промышленных предприятий, показывает, как быстро все меняется за одну сотню лет.

Энергия, производимая в Соединенных Штатах:

В некоторых отраслях промышленности автоматизация уже привела к упразднению ручного труда в большей степени, чем предполагают эти убедительные цифры. В Риме процент энергии, производимой машинами, был бы таким же незначительным, сколь энергия, сегодня производимая в США людьми и животными, взятыми вместе.

САДОВОДСТВО И ОГОРОДНИЧЕСТВО В РИМЕ И ЕГО ОКРЕСТНОСТЯХ

Сельская местность в окрестностях Рима с ходом времени стала все чаще служить в качестве городского сада и огорода, где выращивались для рынка цветы, зелень и овощи, такие как капуста, салат, цикорий-эндивий, спаржа, круглые артишоки, петрушка, мята и множество других, которые теперь больше не используются в пищу или используются только как приправа, например настурция. Среди многочисленных корнеплодов произрастали редис, репа, пастернак, лук-порей, чеснок, свекла, поручейник сахарный и репчатый лук, а также ряд луковичных и корнеплодов, таких как девясил, которые сейчас не употребляются в пищу, хотя римляне полагали, что он хорош как приправа. Выращивались также и огурцы с тыквой.

Среди культур, таких как капуста, салат и редиска, различалось множество сортов, и из них всех, а также и из других растений изготавливался целый ряд лекарственных средств и снадобий. Плиний посвятил много свитков своей «Естественной истории» перечислению их достоинств при болезнях. Считалось, что из салата можно приготовить лекарства от 42 болезней, из петрушки – от 17, из ржи – от 84, из аниса – от 61 и так далее. Кажется, так и не было проведено никаких расширенных практических исследований, чтобы определить, каковы, если они есть, достоинства всех этих древних сведений о лечебных свойствах растений, не все из которых, по-видимому, так уж и плохи и не столь фантастические, как это обычно кажется.

Глубоко укоренившаяся любовь к цветам, которые до сих пор являются восхитительным аспектом жизни в Риме, послужила стимулом для создания большого рынка для них. Из садов и теплиц соседних Пестума[28], Тибура[29], Тускула[30] и Пренесты[31] цветы доставлялись в Рим в таком изобилии, что Марциал говорил: улицы были столь красны от цветов, что моряк из Египта, знаменитого своими цветами, начал сомневаться в том, так ли уж хороши сады его родины. Но тогда не было ничего похожего на то разнообразие цветочных сортов, которое мы имеем сегодня, и многие из растений, продаваемых в Риме в то время, по-видимому, сегодня показались бы нам чуть лучше дикорастущих цветов. Тем не менее они, вероятно, пользовались большим спросом тогда, чем в наши дни, поскольку каждый религиозный праздник требовал венков из цветов и подношений. И не только в дни празднеств, но и на календы, ноны и иды, разделяющие каждый месяц на три части, в любом доме алтарь с его ларами был увенчан цветами. Беднякам приходилось довольствоваться лавровыми листьями или самыми дешевыми цветами, но более состоятельные люди покупали фиалки, лилии, розы и сладко пахнущие травы.

Каждый особый семейный праздник, будь то празднование дня рождения или свадьбы, заканчивался пиром, а пир не пир без цветов. Тогда, как и сегодня, размах и роскошь зависели в основном от достатка домовладельцев. Очень богатые впадали в экстравагантность, заставляя красивых рабов щедро разбрасывать цветы из корзин и украшая своих гостей изящными венками и гирляндами из цветов. Обеденное время называлось «часом розы». Даже те, чьи средства были гораздо скромнее, такие как Гораций, считали делом чести украсить цветами комнату и своих гостей, хотя его экстравагантность по особым случаям, таким как день рождения Августа, не была признаком того, что он называл «азиатским краснословием» и к чему питал большую антипатию. Когда приглашалась подружка Филлида, ей обещались «плющ и петрушка из его сада для венка, украшающего ее волосы». Гораций старел. В дни своей юности он знавал более безумные моменты. В одной очень известной и переведенной на многие языки оде он спрашивает одну красивую чаровницу о том, какой стройный юноша, увенчанный многочисленными розами, теперь преследует ее. Тогда, как и в более поздние времена, влюбленные были щедры на цветы, насколько они могли себе позволить, и страдающие от безнадежной любви обожатели украшали дверь и порог своих возлюбленных гирляндами из цветов или листьев.