Древний Марс - [23]

Он надеялся, что остановку в работе перерабатывающего комбайна сочтут вызванной технической причиной, но доносящиеся снаружи голоса подсказывали: бригадир не удовлетворился таким простым объяснением. Мэзер подполз к входной расщелине, ещё труднее различимой из-за веток колючего кустарника, которые он туда подтащил. Сам же он ясно видел Боумена и прочих. Они стояли на гряде холмов, сложив свои мозолистые ладони рупором, и звали его. У них были бинокли. А также ружья.

Его искали весь день, но Мэзер помнил навыки марсианского охотничьего искусства, полученные из мемо-видений – так он решил называть этот феномен, – и спокойно избегал поимки. Вечером люди из поисковой команды забрались в джип и укатили прочь через высохшее море. С холмов он мог видеть тянущийся за джипом плюмаж поднятой пыли, остающийся висеть в воздухе почти неподвижно, так медленно оседали частички мельчайшей пыли в условиях меньшей гравитации и при безветрии в марсианской атмосфере. Когда наступила полная темнота, он спустился в город. Он уже знал о схожести узоров инкрустированных линий на стенах домов и подобных начертаний на гранях куба. Но если последние были мемо-видениями общественных событий, то стены домов повествовали о частной жизни. Своего рода марсианские семейные альбомы.

Сначала ему представлялось необходимым окончательно вывести машину из строя, сохранив тем самым эти следы частной жизни с её теплой дружеской атмосферой. Но просмотрев несколько таких записей, он осознал их схожесть и повторяемость во многих деталях: воспоминания о рождениях и поминовениях, брачных союзах и помолвках, церемониях получения имени и о других принятых ритуалах инициации. И во всем ощущалась некая общая атмосфера мягкой грусти, которой были проникнуты все встречи и собрания. Утраты чего-то важного. Эти видеозаписи относились не к поре расцвета марсианского общества, они отражали конечную стадию его существования. Перед тем как марсиане собрались в дорогу и покинули навсегда эти места, не затворив за собой дверей.

Ред Боумен не мог успокоиться. На нем лежала ответственность за выполнение производственного плана. Простой автоматизированного комплекса по вине безумного Мэзера, злонамеренно нарушившего его систему управления, ставил под угрозу шансы руководителя команды на получение приличного бонуса, полагающегося за доставку гружённых костной мукой трейлеров к установленному сроку. Поэтому, когда джип отъехал уже довольно далеко по дну высохшего моря, он вышел и, отправив машину на базу с другим работником, побрёл в обратном направлении по осыпающемуся следу в лёссовой пыли к костяному городу.

Ночь наступила быстрее, чем он успел туда добраться, но временами белеющие башни ярко высвечивались снопами искр и вспышками, когда комбайн, напрямик прокладывающий свой курс через стены домов, натыкался на что-то металлическое. Но даже будь он слепой, Боумен мог бы найти верный путь к городу по звуку работающего дизельного мотора или по резкому запаху его выхлопных газов.

Он поднялся по припортовой лестнице и пересек площадь. Изображения морских чудищ почти полностью скололись гусеницами агрегата. Рокотание механического монстра притихло, так как он разворачивался в дальнем углу своего запрограммированного курса, скрытый ещё стоящими домами. Боумен использовал это затишье, стараясь уловить звуки присутствия и перемещений Мэзера в городе. Довольно скоро он что-то услышал. Сначала он подумал, что это ветер завывает под козырьками крыш. Но никакого ветра не было, и марсианские крыши совсем плоские и не выдаются за стены. Он направился в сторону, откуда шли звуки. Они исходили из большого здания с другой стороны площади, до которого мегаагрегат еще не добрался за эти пару дней.

Дверь в этом общественном здании была бронзовой с изображенными на ней текучими и летучими письменами, на которые Боумен не желал даже и смотреть, они напоминали ему змей, а змеи, в свою очередь, напоминали ему дьявола. Иногда ему было интересно: не заключил ли Создатель с дьяволом сделки, что Бог будет править на Земле, а дьявол на Марсе.

Он тихо вошел, проскользнул через дверь с фонариком наготове в левой руке и пистолетом в правой. Он не желал бы, на самом деле, чтобы дело дошло до стрельбы, но все слышали истории о людях из первых экспедиций, которые сходили с ума и убивали своих товарищей по команде. Боумен подозревал в Мэзере этого, археолога, что ли, – в общем, какого-то «олога», точно, – который слетел с катушек от слишком тесного общения с марсианской дьявольщиной.

Звук послышался снова, стонущий и заунывный, нотой без слов. «Похоже на мяуканье кота, – подумал Боумен, – вроде как над пойманной мышью». Коты ему тоже не нравились. Убивать ему не хотелось, но если уж действительно окажется необходимым, всё должно пройти чисто.

Он мог неясно в полумраке видеть общее расположение: большой объем свободного пространства, сиденья или ступеньки, которые спускались сужающимися кругами, что-то массивное белое в нижней части. Звук доносился с противоположной стороны этого массива, теперь уже явственней и громче, поскольку Боумен находился внутри помещения, и странное подвывание окружало его со всех сторон приглушенным эхом. Волосы на затылке и на руках сами по себе поднялись дыбом. Большой палец автоматически скользнул по предохранителю, проверить готовность оружия к стрельбе.