Древний элемент - [3]

В огромном зале не было ни одного гроба, лишь один единственный саркофаг возвышался на пьедестале в центре помещения. Вампир подошел к гробу и легким движением ноги сбросил крышку на пол. Он, откровенно говоря, уже не помнил зачем, но перед тем, как упокоиться, он спрятал в этот саркофаг свои доспехи и свое оружие. Тогда мертвец нарядился в богатые, но весьма обычные вещи, от которых уже почти ничего не осталось. В некотором смысле, мертвец сменил парадный костюм на эдакую «пижаму» на ночь.

Глаза дакна жадно сверкнули – в гробу красовались изумительные кроваво-красные латы, над коими не было властно само время, и покоился так и пышащий могучей магией великолепный зачарованный меч, лезвие которого было сделано из цельного алмаза! Как давно он не брал его в руки. Этот клинок стоил того, чтобы за него продать целое княжество! А тот, кто обработал алмаз, сделав из него меч, обладал великой силой и крайне могущественной магией, недоступной многим. Оттого и оружие то было необычайной силы.

Когда-то эти доспехи и меч Кэнтону подарил его отец. Его отец не мог тогда и подумать, кем станет его сын через два миллиона лет. Более того, он и не мог подумать, что его сын будет «жив» через столь немыслимое для смертного количество зим. Если бы знал, скорее всего, такого подарка бы не сделал. Впрочем, меньше знаешь – крепче спишь.

Вновь облачившись в свои латы и вооружившись своим любимым двуручным мечом, мертвец, окруженный ордой пауков и летучих мышей, отправился к вратам гробницы. Они были запечатаны и выглядели весьма внушительно. Каменные двери были намертво замурованы. Судя по всему, никто даже не пытался попасть внутрь. А может, и пытался, но внутрь так и не пробился? Неважно. Вампир знал, что двери открываются далеко не просто так, ведь он сам их некогда запечатал изнутри, запечатал при помощи магии. Вампир на минуту остановился, после чего просто дотронулся до врат, и они открылись. Никто не войдет и не выйдет из могильника, ежели не принадлежит он к роду, что там похоронен. Вот только казус в том, что вся семья уже внутри, а значит, потревожить покой вампира не мог никто.

Когда врата отворились полностью, Кэнтон узрел с высоты скалы, в самом сердце которой была прорублена гробница, ту землю, что некогда принадлежала его семье – голое нагромождение скал и гор с множеством троп и небольших ущелий между ними от горизонта до горизонта. Да, а память мертвого воина помнит, как в его владениях зеленели сады. Правда, этой картине он сейчас обрадовался бы намного меньше, чем этим безжизненным видам.

Недолго предаваясь воспоминаниям, которые, к великому удивлению вампира, неожиданной и неестественной для мертвеца волной накатили на его разум, Кэнтон рассек свою ладонь алмазным клинком. Из пореза показалась лишь пара пузырей стоячего трупного яда, в который со временем превращается кровь вампиров. Бессмертный надавил на запястье, чтобы на ладони показалось больше яда, после чего разбавил его слюной с жвал одного из пауков и движением, коим пытаются развеять что-то по ветру, попытался стряхнуть мерзкий состав с себя. На удивление, вязкая жидкость, от которой и без того нелегко избавиться, превратилась в алую дымку и растворилась в воздухе над головой вампира.

– Я, первый князь тьмы лорд Кэнтон, по праву бессмертия и праву сильного призываю всех слуг тьмы к моему престолу! Да придете вы оружными лично и при вассалах! По праву господина призываю я всех холопов с собачьего двора, и да придете вы со своими питомцами! – кричал в пустоту чистого ночного неба свой клич мертвец. Подлунный мрак должен был стать идеальным проводником для его слов. Если в этих землях еще осталась какая-то нежить, кроме упокоенных в склепе вампиров и предков бессмертного, то они непременно отзовутся.

Когда-то именно здесь Баал собирал своих первых подданных. Еще в светлом обличье он построил охотный дом и собачий двор. Туда мог прийти любой бедняк и получить кров, работу и пропитание. Дичь, добытая рабочими этих заведений, раздавалась нищим и нуждающимся бесплатно. А когда Баал стал темным богом и объявил войну всему миру и всем его богам, псы с собачьего двора взбесились и покусали своих хозяев, которые вскоре обратились в оборотней.

Как сказал Баал, кроме Кэнтона и его дружины, никого в Гилион-Палантине не осталось, но, в отличие от вампиров, оборотни могут весьма успешно существовать в мире живых – при должной конспирации, конечно. Возможно, кто-то из них, из этих холопов, все еще жив? Если да, то руины охотного дома и собачьего двора – идеальное место, где можно укрыться от светлых созданий. Если это так, то они услышат зов повелителя вампиров, они непременно придут.

А покуда острый слух Кэнтона слышал лишь нарастающий шорох в глубинах склепа, где пробуждались его верные рыцари и предки.

Пока вампир совершал сие волшебнодействие, к вратам гробницы также слетелось множество черных воронов, набежали волки. Теперь уступ перед склепом был похож на эдакий своеобразный устрашающий зверинец. Что ж, очень хорошо, Кэнтон знает применение этим тварям.

– А вы, мои друзья, – обратился он наконец к своим новообретенным зверушкам, – отправляйтесь во все концы этих земель и узнайте все о ее обитателях, и обо всем, что в ней творится!