Древний человек и океан - [134]

Наука всегда — и, думается, не без оснований — утверждала, что возникновение подлинной цивилизации со всеми ее сложными элементами, включая строительство мегалитических храмов, лишенных практических функций и, однако же, требующих массового организованного труда, предполагает наличие подчиненных единому руководству больших этнических групп и развитого хозяйства, основанного на сборе урожая с обширных площадей плодородной почвы. Пока что никому не удалось поколебать это логичное суждение. Что же до рассматриваемых островов, особенно Мальты и Бахрейна, то они ничем этим не располагали; даже до того, как их ограниченная площадь была оголена, не было на них хозяйственной основы, стимулирующей развитие цивилизации, отсутствующей на ближайшем материке. И если мы тем не менее находим внушительные следы былых цивилизаций едва ли не на каждом пригодном для обитания острове в Средиземном море и Персидском заливе, речь, бесспорно, идет о диффузии, а не о независимом параллельном развитии. Как известно из истории, все крупные острова Восточного Средиземноморья платили дань Египту, на что они никогда не пошли бы, если бы речь шла о сухопутной нации, не располагавшей средствами диктовать свою волю. Египетские изделия распространились на запад даже за Гибралтарский пролив, о чем говорят недавние находки в финикийском порту Кадис на атлантическом побережье Испании. Сами финикийцы основывали колонии и распространяли свои знания и изделия во всех уголках Средиземноморья, а также на север и на юг за Гибралтаром. В другой стороне, за рубежами Малой Азии, океан тоже издревле служил транспортной артерией. Главный библиотекарь египетской папирусной библиотеки в Александрии сообщает, что египетские папирусные суда доходили до Цейлона и до реки Ганг. Шумеры и другие древние мореплаватели торговали с Бахрейном, а также с Хараппой и Мохенджо-Даро в долине Инда. Васко да Гама получил сведения о ветровых сезонах и морских путях, удобных для плавания в Индию, от арабов, но их опередили финикийцы, которые исследовали Азию по меньшей мере вплоть до Малайского архипелага.

И еще до всех этих исторических и протоисторических плаваний утвердилась цивилизация на Мальте и Бахрейне. Мотивы, побуждавшие мореплавателей ходить к этим островам и поселяться на них, вероятно, были те же самые, что вели египтян и шумеров в Индию, а финикийцев — за пределы их родного Средиземноморья. Стимулы для путешествий вряд ли сильно изменились при переходе от древности к исторической поре. Нашего предка подстегивали жажда познать неведомое и поиск новых пастбищ; его влекло желание добыть сокровища и обрести богатство на новых торговых путях, он стремился обратить чужеземцев в свою веру; его гнал вперед религиозный фанатизм, но также и страх. С той поры как человек сделал первые шаги на пути к организованному обществу, его преследовало опасение, что вражеское войско нападет на него, его семью и общину, чтобы присвоить себе их землю и имущество. Появление на многих островах древней цивилизации вполне можно объяснить отступлением под натиском врага. На материке всегда грозило неожиданное нападение из леса, с гор, из глухих дебрей. А остров — надежная крепость, во всяком случае на первых порах формирования цивилизации, пока другие обитатели приморья не обзавелись мощным флотом и умелыми мореплавателями, готовыми совершать дальние набеги.

Наличие на островах вроде Мальты и Бахрейна следов более древней цивилизации, чем египетская и месопотамская, круто изменяет географическую последовательность. Возможно, древняя культура продвигалась в Средиземноморье в восточном направлении и в Персидском заливе на север, а не наоборот, как все время предполагали. Археологам не мешает обратить внимание на области, которые еще не изучались, скажем, потому, что они покрыты водой или засыпаны песком; в самом деле, у нас нет причин полагать, что нынешние границы пустынь и моря в афро-азиатском регионе точно совпадают с их рубежами перед возникновением египетской и месопотамской цивилизаций. Ведь хорошо известно, что в Северной Африке пустыня наступала на зеленые леса и пастбища и по-прежнему наступает с годовой скоростью, измеряемой километрами, что под огромными курганами песка скрываются селения и русла былых рек. Петроглифы на склонах сухого каньона Вади-Абу-Сувейра в Верхнем Египте отделены почти 200 км от Красного моря, а от фресок Тассилийской пустыни на юге Алжира почти полторы тысячи километров до средиземноморского побережья, однако и тут и там мы видим папирусные ладьи, птицечеловеков в египетском стиле, крокодилов, бегемотов, водяных козлов, жирафов, оленей, львов и множество других речных и лесных животных, которых теперь нет в этих областях Африки, погребенных песком. Древний человек плавал на папирусных лодках на бесплодных ныне просторах, где до III тысячелетия до н. э. реки, озера, болота были окружены густыми лесами. Все Двуречье и вся Малая Азия до средиземноморского побережья Ливана также были покрыты лесом, когда цивилизованный человек принялся расчищать для себя участки. Высокие песчаные холмы, под которыми от Ура до Ниневии захоронены бесчисленные города, даже могучие пирамиды и храмы, а на Бахрейне — развалины каменных построек и десятки тысяч разграбленных могильников, продолжают скрывать неразгаданные тайны древнейшей истории человека