Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - [42]

Царь Чжао доказал, что был великим первопроходцем во многих областях. После него боевые колесницы стали постепенно выходить из употребления по всему Китаю, и в течение следующих веков не только войска, расположенные вблизи монгольской границы, но и другие китайцы повсеместно приучились носить штаны и сапоги.

Однако нас в данном случае интересуют не китайцы, а туранцы, поэтому рассказ о царе Чжао особенно важен тем, что из него мы узнаем, какую огромную трансформацию претерпели северные соседи Китая. Мы видели, что двумя веками раньше они жили и сражались пешими, и можем предполагать, что их главным оружием в бою был скорее меч, чем лук и стрелы. Несмотря на отсутствие детальной информации, крайне сомнительно, что в этот ранний период гунны носили штаны и сапоги.

После смерти царя Чжао и примерно до III в. н. э. в китайских записях нет ничего особенно интересного в отношении обитателей Монголии. Однако примерно к этому времени летописцы Поднебесной внезапно начинают демонстрировать огромный интерес к образу жизни и обычаям своих северных соседей, что позволяет нам получить вполне адекватную картину культурной жизни гуннов того времени.

В это время практически все многочисленные племена, обитавшие в Монголии, входили в состав вновь созданной конфедерации, во главе которой стояло племя, известное как хунну. Нет сомнений, что хун-ну были потомками народа, в более ранние времена известного как хун-ю. Поскольку в наши дни все согласны с тем, что хун-ну, по меньшей мере частично, являлись предками народа, известного европейским хроникерам как гунны, мы в дальнейшем в этой работе будем называть их гуннами. Как мы уже видели, эти гунны определенно имели тесное родство с варварами под названием ди и со многими племенами под названием рунг. Но в данный период все эти более мелкие племена были поглощены конфедерацией хунну и окончательно исчезли с исторической сцены.

Из китайских летописей видно, что все народы, входившие во вновь созданное гуннское объединение, имели очень сходную культуру, и эта культура была очень близка к той, которая существовала у иранских кочевников запада. В действительности, очевидно, что практически все народы Центральной Азии, от степей Южной России до Западной Маньчжурии, независимо от расы, к которой они принадлежали, и языка, на котором они говорили, пришли к одному и тому же образу жизни. В связи с этим интересно отметить, что великий гуннский правитель, создавший империю гуннов – империю, куда входили народы совершенно разных рас и языков, называл себя «господином всех, кто стреляет из лука с лошади», таким образом, обозначая характерную особенность этой степной культуры.

В качестве иллюстрации образа жизни своих северных соседей китайцы рассказывают, что у гуннов нет городов, обнесенных стенами, и нет даже постоянных жилищ; что они постоянно перемещаются с места на место, чтобы обеспечить свежие пастбища для своих стад. Однако, несмотря на их кочевую жизнь, у каждого племени и у каждого хозяйства всегда есть своя резервная территория, пользоваться которой могут только они, и никакая другая группа не может пасти там свой скот.

По рассказам китайцев, гунны жили в палатках (шатрах), стены которых были сделаны из войлока, и из их описания следует, что эти убежища уже тогда имели круглую форму, или форму юрты, характерную для более поздних тюркских и монгольских народов.

Одежда гуннов, как и их обстановка, делалась из шкур и войлока. Шкуры сшивались с помощью нитей из кожи или пакли. Судя по всему, гунны не были знакомы с ткачеством (или, по меньшей мере, его не практиковали).

Летописцы того времени не оставили нам более детального описания одежды гуннов, но, согласно более поздним китайским преданиям, костюм гунна состоял из следующих предметов: прежде всего пара длинных штанов, накрепко завязанных у лодыжек, на ногах кожаные сапоги, иногда снабженные войлочной подошвой. Верхняя часть костюма состояла из свободной рубахи, доходившей до колен, однако какой бы свободной она ни была, ее рукава всегда плотно обегали запястья. Рубаха не застегивалась на пуговицы, но у нее имелся длинный кожаный пояс, концы которого свисали спереди. Во время войны такая кожаная рубаха служила своего рода доспехом. Иногда поверх рубахи надевался короткий плащ из меха.

Гунны прокалывали мочки ушей, чтобы носить серьги. На голове они обычно носили меховую шапку. Волосы в основном сбривали, но существовал обычай оставлять на макушке прядь волос и позади каждого уха заплетать короткую косичку. Можно предположить, что две косички, которые носили гунны, были предшественниками китайской косички. Как известно, ношение одной косички вошло в обычай у китайцев в недавние времена и было привнесено в Китай туранскими маньчжурами в XVII в., когда они завоевали Поднебесную империю[30].

Древние китайские летописцы особенно подчеркивают, что гунны не стремились заниматься земледелием, и в широком смысле слова такое утверждение, несомненно, справедливо в отношении племен, доминировавших в гуннской конфедерации. В то же время определенно известно, что несколько народов, входивших в гуннскую конфедерацию, в том числе киргизы из Юго-Западной Сибири и дунху с юго-запада Монголии, в какой-то степени занимались земледелием. Более того, одно или два случайных замечания в китайских хрониках показывают, что даже в самом сердце владений гуннов земледелие не было чем-то совершенно неизвестным. В связи с этим интересно отметить, что тюркский язык – язык, на котором предположительно говорили сами гунны и большинство их подданных, на удивление богат словами, связанными с культурными растениями и земледельческими орудиями.