Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - [22]
Рассказ о погребальных обычаях скифов подводит нас к вопросу о религиозных верованиях и традициях, превалировавших среди скифо-сарматских народов, хотя нужно признать, что у нас мало точной информации по этому вопросу. От Геродота мы знаем, что скифы были политеистами, то есть поклонялись целому ряду различных богов и богинь. Вероятно, то же самое справедливо для разных сарматских народов, хотя несомненно, что массагеты, благодаря персидскому влиянию, поклонялись единственному богу солнца. Несколько странно обнаружить, что у сарматов верховное божеством было не мужского, а женского пола – верховная богиня-мать, Табити. Однако весьма вероятно, что это божество не входило в изначальный скифский пантеон, а поклонение ему можно приписать влиянию, исходившему из Малой Азии, где самым главным божеством в ранний период была богиня-мать.
Следующим по важности после богини-матери был бог-отец, соответствовавший римскому Юпитеру или греческому Зевсу и называвшийся у скифов Папай. Возможно, это имя просто вариант скифского слова «отец». Среди других божеств скифского пантеона единственным, игравшим важную роль, был бог войны, соответствовавший римскому Марсу или греческому Аресу.
Скифы, по крайней мере в ранние времена, не делали изображений богов, чтобы поклоняться им, хотя они часто приносили им в жертву животных. Предварительно животных обязательно душили, чтобы избежать разбрызгивания крови. Несмотря на то что такие жертвоприношения совершались достаточно часто, какие-либо храмы или алтари полностью отсутствовали за исключением причудливых сооружений, возводимых в честь бога войны. Один из таких алтарей устанавливался в центре каждого района. Он состоял всего-навсего из большой кучи хвороста, на которую сверху ставилась квадратная площадка. Три стороны этого огромного алтаря были вертикальны, а четвертая представляла собой склон, по которому люди могли подниматься наверх. В площадку наверху алтаря втыкали железный меч, олицетворявший собой бога войны.
Каждый год на этих алтарях приносили в жертву большое количество домашнего скота и лошадей. Но в дополнение к животным существовал также обычай человеческих жертвоприношений. Сначала брали вино и производили жертвенное возлияние на головы жертв, после чего их убивали над чашей так, чтобы не пролить мимо ни капли крови. Потом чашу поднимали на вершину алтаря и поливали кровью священный меч. Правые руки жертв отрезали и подбрасывали высоко в воздух.
Очевидно, что клятвы, которые давали скифы, имели своеобразное религиозное значение. Когда собирались принести торжественную клятву, большую глиняную чашу наполняли вином, затем те, кто давал клятву, наносили себе легкие ранения, чтобы несколько капель их крови капнули в вино. Потом они погружали в эту смесь меч, несколько стрел, боевой топор и копье, одновременно произнося молитвы. Наконец, каждый из участников выпивал глоток из чаши, и клятва считалась данной.
Вероятно, за соблюдением религиозных обрядов следили жрецы или предсказатели, которых мы уже упоминали. Однако у скифов, видимо, существовало два типа жрецов. Одни, которых мы можем назвать обычными, в дополнение к другим своим занятиям, предсказывали будущее, производя манипуляции с ивовыми прутьями. Другие жрецы составляли особую группу людей, называемых Геродотом Enareans, или «женщинами-мужчинами», которые, вероятно, были гомосексуальны. Члены этой группы посвящали себя служению богине любви. Они тоже занимались предсказаниями будущего, но вместо ивовых прутьев использовали внутренний слой коры липы. Взяв кусок этой коры, они разделяли его на три полоски и, накручивая и раскручивая эти полоски вокруг пальцев, делали предсказания в отношении будущих событий.
Мы не можем завершить наше обсуждение скифов и сарматов, не сказав несколько слов в отношении их искусства. Несмотря на то что во многих отношениях это были совершенно варварские народы, археология показывает нам, что их искусство находилось на очень высоком уровне. Именно в скифских и сарматских захоронениях были обнаружены одни из самых красивых предметов Древнего мира. Часть этих предметов была сделана греческими мастерами или как минимум вдохновлена их искусством. Однако многие другие, сильно отличающиеся от любых греческих образцов, несомненно, сделаны местными ремесленниками и вдохновлены местными традициями. Некоторые из этих традиций могли изначально зародиться в Иране и Месопотамии, но скифы и сарматы в любом случае так изменили эти оригиналы, что создали совершенно новое искусство.
Большинство из этих арт-объектов представляют собой золотые украшения, которые прикреплялись либо к одежде, либо к конской упряжи. Для этих украшений характерно очень специфическое изображение животных. Иногда изображения очень реалистичны, и животные на них легко узнаваемы. Из животных чаще всего изображался лев, олень, лось, волк и лошадь. Иногда изображались мифические животные, такие как грифон, но нередким было изображение животных, стилизованное почти до состояния геральдического символа. Нередко изображалась пара животных, схватившихся в смертельном бою. На основании множества имеющихся у нас свидетельств представляется весьма вероятным, что этот скифо-сарматский звериный стиль распространился по всему Древнему миру и оказал существенное влияние на искусство не только европейцев, но и Древнего Китая.
Книга Волина «Неизвестная революция» — самая значительная анархистская история Российской революции из всех, публиковавшихся когда-либо на разных языках. Ее автор, как мы видели, являлся непосредственным свидетелем и активным участником описываемых событий. Подобно кропоткинской истории Французской революции, она повествует о том, что Волин именует «неизвестной революцией», то есть о народной социальной революции, отличной от захвата политической власти большевиками. До появления книги Волина эта тема почти не обсуждалась.
Эта книга — история жизни знаменитого полярного исследователя и выдающегося общественного деятеля фритьофа Нансена. В первой части книги читатель найдет рассказ о детских и юношеских годах Нансена, о путешествиях и экспедициях, принесших ему всемирную известность как ученому, об истории любви Евы и Фритьофа, которую они пронесли через всю свою жизнь. Вторая часть посвящена гуманистической деятельности Нансена в период первой мировой войны и последующего десятилетия. Советскому читателю особенно интересно будет узнать о самоотверженной помощи Нансена голодающему Поволжью.В основу книги положены богатейший архивный материал, письма, дневники Нансена.
«Скифийская история», Андрея Ивановича Лызлова несправедливо забытого русского историка. Родился он предположительно около 1655 г., в семье служилых дворян. Его отец, думный дворянин и патриарший боярин, позаботился, чтобы сын получил хорошее образование - Лызлов знал польский и латинский языки, был начитан в русской истории, сведущ в архитектуре, общался со знаменитым фаворитом царевны Софьи В.В. Голицыным, одним из образованнейших людей России того периода. Участвовал в войнах с турками и крымцами, был в Пензенском крае товарищем (заместителем) воеводы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Балерина в прошлом, а в дальнейшем журналист и балетный критик, Джули Кавана написала великолепную, исчерпывающую биографию Рудольфа Нуреева на основе огромного фактографического, архивного и эпистолярного материала. Она правдиво и одновременно с огромным чувством такта отобразила душу гения на фоне сложнейших поворотов его жизни и борьбы за свое уникальное место в искусстве.
Павел Дмитриевич Брянцев несколько лет преподавал историю в одном из средних учебных заведений и заметил, с каким вниманием ученики слушают объяснения тех отделов русской истории, которые касаются Литвы и ее отношений к Польше и России. Ввиду интереса к этой теме и отсутствия необходимых источников Брянцев решил сам написать историю Литовского государства. Занимался он этим сочинением семь лет: пересмотрел множество источников и пособий, выбрал из них только самые главные и существенные события и соединил их в одну общую картину истории Литовского государства.