Древние цивилизации Евразии. Исторический путь от возникновения человечества до крушения Римской империи - [34]
Рассматривая китайское мировоззрение, нужно всегда принимать во внимание географическую изоляцию Китая и его склонность к созданию культурного и политического единства. Хотя более цивилизованные районы постоянно подвергались вторжениям менее цивилизованных захватчиков, завоеватели со времен Чжоу обычно склонялись перед более развитой цивилизацией. Возможно, именно здесь берет начало китайское пренебрежение по отношению к остальному миру. Окруженные родственными им варварскими народами и труднодоступными пограничными областями китайцы выработали ощущение защищенности и довольно легко расширяли свои границы, как только правительство становилось достаточно сильным. Продолжающееся китайское развитие сильно отличает эту страну от гигантских колебаний между цивилизацией и варварством в западном мире.
Три образа жизни
Когда изучаешь иудаизм, буддизм и конфуцианство – наряду с индуизмом и даосизмом, – то сначала возникает впечатление, что они совсем разные. Каждая система в целом развивалась самостоятельно. Между индийским и китайским ответами на вопросы человека существует чуть больше сходства, чем между любым из них и иудаизмом.
Сегодня мы склонны противопоставлять Запад Востоку и приходим к заключению, что каждый представляет собой единую систему. Однако в противовес западной цивилизации, у которой действительно можно найти общие корни в Иерусалиме, Афинах и Риме, общей «восточной» цивилизации нет. В политическом отношении так же, как и в культурном, Индия всегда была разделена, и в основе ее цивилизации лежала система деревень. Империи за пределами этих деревень появлялись и растворялись как дым. Китай со времен Шихуан Ди стремился быть единым государством и собирал свои народы разного происхождения в одну систему. Индийская цивилизация опять же прошла значительно более прерывистый путь развития, нежели китайская.
Среди трех великих систем, которые мы рассмотрели, иудаизм представлял собой монотеистическую религию. Хотя и Будду, и Конфуция в конце концов обожествили, ранние течения политеистического характера смогли легко влиться и в буддизм, и в конфуцианство. Буддизм уникален своим подчеркиванием загробной жизни как основополагающего принципа. В каком-то смысле его мистическое сосредоточение верующего на нирване оставляло гораздо меньше пространства для индивидуализма, нежели в иудаизме. Однако и буддизм, и индуизм представляли собой вероисповедания, в которых каждый человек пытался отыскать путь к спасению. Конфуцианство объединяло своих последователей с помощью общественных уз и, на практике, почитания семейных предков. В своем философском мировоззрении мыслители-конфуцианцы имели точки соприкосновения с мудрецами Греции, идеи которых мы рассмотрим далее. Подобно евреям и грекам, у конфуцианцев не было склонности отвергать этот мир как чистую иллюзию. Также они считали, что жизнь наполнена страданиями.
Различия между иудаизмом, буддизмом и конфуцианством могут служить показателем того, что люди везде нашли на одни и те же вопросы разные ответы. Западный мир, почти целиком христианский и иудейский по вероисповеданию, естественно склонен считать, что идеи иудаизма важнее, однако сотни миллионов последователей Будды и Конфуция будут думать иначе. Только будущее сможет ответить, какие именно исходные мысли оказали на мир большее влияние.
И все же все эти мировоззрения имеют одно сходство – они отчасти возникли в качестве критики более ранних религиозных идей. Каждое впитало отдельные прежние представления, однако при этом подвергло свои заимствования рациональному анализу, подчеркнувшему необходимость морали. Если цивилизация влечет за собой взаимодействие людей, тогда они должны иметь религиозный взгляд на жизнь, требующий этого взаимодействия в простых понятиях, которые способен осознать обычный человек.
Каждая система опять же давала людям надежду, что в их жизни есть цель. Эта цель, что довольно любопытно, обычно описывалась как «путь» или «стезя» к собственно цели. Только со времен христианского откровения появилась идея, что религия должна основываться на четко установленных отношениях между человеком и Богом.
Ни одно из рассмотренных вероисповеданий не обращалось прежде всего к женщинам и не считало, что те занимают одинаковое положение с мужчинами. И хотя один греческий мудрец как-то заметил, что «все согласны с тем, что женщины являются главными основательницами религии и именно женщины побуждают мужчин тщательнее почитать богов», доминирование мужского пола, ставшее общим в цивилизованных обществах, явно отразилось в их религиозных структурах. И здесь христианство со своим обращением к обоим полам опять же стоит особняком. Однако прежде, чем перейти к христианству, мы должны рассмотреть другое великое интеллектуальное достижение человечества, развивавшееся в течение столетий до и после 500 года до н. э., – появление греческой мысли.
Глава 3. Греки и Западная цивилизация
Западная цивилизация представляет собой сложную систему ценностей, идей и институтов разных типов. В своих наиболее очевидных аспектах эта цивилизация отражает развитие Западной Европы за относительно короткий период, начавшийся с промышленной революции и Великой французской революции, то есть немного ранее 1800 года. Другие ее характерные черты медленно формировались в течение Средневековья и раннего Нового времени, остальные сложились еще в древнем Средиземноморье, а некоторые даже восходят к первым очагам цивилизации Среднего Востока или к эпохе первых земледельческих поселений.
Профессор Честер Старр в своей книге во всей доступной полноте и объеме рассматривает флот Римской империи, используя литературные и эпиграфические источники. Автор затрагивает период с момента возникновения флота Октавиана Августа и его решающего влияния на флот империи в целом до победы Константина Великого над Лицинием, включая исследования Средиземноморского и Северного флотов и их значения в истории Римской империи. Старр реалистично рассказывает о жизни и служебных обязанностях личного состава флота, который, не имея возможности похвастаться драматической историей, насыщенной впечатляющими подвигами, тем не менее выполнял важную, пусть и подсобную, задачу в обеспечении «Пакс Романа» и единства империи, борьбы с пиратами, доставки войск и официальных лиц, патрулировании пограничных территорий, спорадическом выполнении военных функций на суше.
Книга известного американского антрополога, лингвиста и естествоиспытателя Франца Боаса содержит его взгляды на историю развития человеческой культуры и умственных способностей человека. Автор опровергает утверждение о существовании даровитых и менее одаренных рас; он показывает, что успехи и достижения различных рас, равно как и различия в их анатомических признаках, не являются доказательством различия их умственных дарований. Боас рассматривает вопрос об устойчивости человеческих типов, исследует влияние окружающей среды и наследственности на анатомическое строение и склад ума человека.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.