Древние цивилизации - [38]

И все же порядка и спокойствия не было: то здесь то там вспыхивали мятежи. Страдала от внутренних распрей и сама метрополия, Ассирия. Две партии, купцов и воинов, враждовали между собой, и каждая старалась перетянуть царя на свою сторону. Купцам по прошествии некоторого времени уже ни к чему были разрушения и уничтожения. Им нужны были мирные провинции, цветущие города с ремесленниками, вырабатывающими хорошие товары, усердными виноградарями, садовниками, возделывающими оливы, смоковницы и финиковые пальмы. Горожане, пусть и не ассирийцы по национальности, приносили купцам доход.

Воины же хотели только грабить. Снова и снова, больше и больше. Главным образом, грабить города, ведь именно в них можно было найти золото, серебро и другие сокровища. Воинам было безразлично, что города сотнями превращаются в пепел и развалины. Они беспощадно уничтожали не только население, но и виноградники и плодовые сады, только бы не дать возвратиться жизни за обрушившиеся стены города. Воины знали на опыте: горожане – главные мятежники. Сельские жители покорнее склоняют головы перед вооруженной властью. Воины не боялись, что уменьшится число поддающихся грабежу городов. Нападут на новые страны!

Купцов это не утешало. Даже бесчисленное множество сокровищ, притекающих в царство, не могло заставить их забыть о том, что за это не желающее иметь конца опустошение однажды наступит расплата. Но воины достигли своей цели: царь оставил Ашшур и основал новую столицу. Он отобрал привилегии у самых больших ремесленных и торговых городов Междуречья, которые зато были обложены огромными налогами.

Вавилон еще и тогда был центром мира. Населяли его ремесленники, торговцы, банкиры, ученые, жрецы. Сами ассирийцы всему, от умения читать и писать до довольно высокой математики, от ремесел до волхований, в сущности, научились у Вавилона. Этот город и саму Вавилонию поначалу и не терзали так, как другие города и провинции региона. Когда удалось объединить Вавилонию с Ассирией, на некоторое время ей был предоставлен особый, льготный статус.

Но ассирийцы все же восстановили вавилонян против себя. В царствование ассирийского царя Синаххериба (705–680 гг. до н. э.) между ассирийцами и вавилонянами шла борьба не на жизнь, а на смерть. Этот царь, по его собственным словам, был «защитником права», человеком, «который любит справедливость, оказывает благодеяния, подряжается в помощь слабому, который всегда поворачивается к добру, совершеннейший герой, смелый муж, первый среди царей, тот, кто разбивает своих противников и поражает молниями зло…» Вавилон был знаком, скорее, как раз с его молниями, а не с добротой. В первый раз Синаххериб захватил и разграбил Вавилон в 702 г. до н. э. Кроме золота, серебра и драгоценных камней он «захватил 208 000 человек, взрослых и детей, женщин и мужчин, лошадей, мулов, ослов, верблюдов, волов и овец без счета, с огромной добычей вернулся… в страну Ашшура. Во второй раз Вавилон попал ему в руки в 689 г. до н. э., но уже после долгой осады. Чтобы наказать вавилонян за сопротивление, Синаххериб приказал своим воинам вывезти в Ассирию скульптурное изображение бога Мардука, затем повелел открыть шлюзы каналов и затопил город водой, а оставшихся в живых жителей расселил по отдаленным провинциям.

Но державе не хватало Вавилона. Напрасно с такой заботой строил и украшал Синаххериб свою столицу, Ниневию (он постановил даже, чтобы тех, кто строит не по правилам и нарушает прямую линию улицы, сажали на кол на крышах их собственных домов), – ничто не могло заменить «ворота бога», Бабили. Ассирийские купцы не могли обойтись как без тысяч различных товаров, вырабатываемых ранее вавилонскими мастерами, так и без богатых грузов, традиционно доставляемых в Вавилон со всех концов света на кораблях и караванами.

Лишь только Синаххериб умер (заговорщики убили его в храме, когда он молился), Вавилон вновь начал отстраиваться. Сам новый царь Ашшурахиддин, сын Синаххериба, переселил обратно в Вавилон угнанных оттуда одиннадцать лет назад жителей, конечно, тех из них, кто еще был в живых. «Проданных в рабство, – говорится в посвященной этому событию царской надписи, – находящихся в кандалах и оковах я собрал и вписал в число жителей Бабили. Я вернул им имущество, забранное у них в качестве трофеев. Голым дал одежду и направил их шаги на дорогу, ведущую в Бабили. Жить в этом городе, строить дома, ухаживать за посадками, рыть каналы – к этому поощрял я их сердца. Вернул я им утерянную свободу».

Ашшурахиддина вынудило к этому доброе сердце? Скорее мудрое благоразумие. Он не оставил без внимания пожелания купцов, хотя продолжал и грабительские походы, и принудительное переселение народов державы. «Те, кто, пытаясь спасти свою жизнь, бежал на середину моря, не избежали моих сетей, не спасли своей жизни. Быстроногих, решивших взобраться высоко в горы, я выловил, как птиц, и отрубил им руки… Тех, кто жил у моря, по моему указу переселили в горы, тех, кто жил в горах, – к морю».

Ашшурахиддин захватил и северную часть Египта, дельту. Мемфис он будто бы взял за полдня, подкопав стены, сделав в них проходы и возведя осадные насыпи. Потом разграбил его и поджег. В Египет он назначил «царей, правителей провинций, полномочных доверенных лиц, надсмотрщиков портов, посланцев» и определил ежегодный налог – 180 килограммов золота и 9 тонн серебра. Но египтяне, по-видимому, сочли налог слишком тяжелым, потому что через два года Ашшурахиддину пришлось вновь выступить в поход против них. В пути он заболел и умер.