Дрема Белоснежки - [56]

Но почему же он так сильно переживал из-за этой утраты?

Он задал этот вопрос сам себе, а затем сам попытался найти на него ответ.

«Наверное, я был просто рад.

Я был так рад тому, что Энеми, которых я всегда считал существами, созданными лишь для сражений — более того, Энеми сильнейшего Легендарного класса, превративший Мидтаун Тауэр в неприступную крепость — вдруг заговорил и подружился со мной.

...Хотя, кого я обманываю? Я просто придумал оправдание на ходу.

На самом деле я просто успел полюбить Метатрон».

Когда он открыл глаза, слёзы в его глазах заблестели в золотистом свете, пробивавшемся сквозь окно.

Метатрон стремилась узнать причину, по которой был создан Ускоренный Мир, пыталась найти смысл восьми тысяч прожитых лет. Она была готова погибнуть ради того, чтобы увидеть финал, цель к которой двигался её мир.

Харуюки так и не успел рассказать ей о том, что за стенами Ускоренного Мира есть огромный реальный мир. Что время в нём бесконечно и течёт непрерывным потоком.

Сквозь стекло на окне доносились звуки машин, спешащих по Седьмой Кольцевой.

Где-то далеко внизу под ногами Харуюки по торговому центру гуляли семьи, наслаждавшиеся воскресным шоппингом. Восемь тысяч лет назад по этому самому месту радостно носились детишки эпохи Дзёмон, тысячу лет назад тут разъезжали на конях самураи, сто лет назад зажигательные бомбы превращали этот район в выжженную пустыню, а десять лет назад где-то неподалеку играли маленькие Харуюки, Тиюри и Такуму.

Время текло и в реальном мире... и в Ускоренном.

«Надо попрощаться с ней», — вдруг подумал Харуюки.

Хотя Утай и Черноснежка велели отдыхать, они наверняка простят ему полчаса... или даже час. И десять потраченных очков. В конце концов, Метатрон была и их другом тоже.

Харуюки закрыл глаза, и слёзы покатились по его щекам.

Он не стал их вытирать и лишь тихо прошептал:

— Анлимитед бёрст.

Глава 8

Неограниченное нейтральное поле, на котором он не появлялся три с половиной часа реального времени, стало белоснежным.

С серого неба беззвучно падали и быстро таяли на ладони крупные снежинки. Высотный жилой комплекс, на крыше которого стоял Харуюки, превратился в огромную глыбу льда.

Уровень «Лёд и Снег». Заходить внутрь зданий на нём нельзя, поэтому Харуюки появился наверху.

— Значит, состоялся Переход... — пробормотал Харуюки.

В этом нет ничего удивительного. За три с половиной часа реального времени в Ускоренном Мире прошло примерно сто сорок шесть дней.

Харуюки неспешно присел на вершине ледяной глыбы, покрытой двадцатисантиметровым слоем снега. Его металлический аватар обладал определенной устойчивостью к ледяным атакам, но это не значило, что он не чувствовал холода. Впрочем, сейчас даже мороз, покалывавший нервные окончания, казался приятным.

— Ты говорила, что не любишь уровень «Ад»... интересно, что ты думала о Льде и Снеге? — проговорил он, пересыпая снег из ладони в ладонь.

Конечно, он не услышал ответа, но, скорее всего, белоснежной Метатрон этот белый мир тоже пришёлся бы по душе.

Усевшись на краю крыши, Харуюки посмотрел на юго-восток.

Снег валил так сильно, что он не видел даже зданий столичной администрации в Синдзюку, но знал, что именно в этом направлении находится Токио Мидтаун Тауэр, возле которого они сразились с первой формой Метатрон, а еще дальше расположены Старая Токийская Башня и парк Сиба.

— Я так хотел посмотреть на твою крепость...

Если подумать, то он бывал дома у Фуко, на вершине Старой Токийской Башни, но понятия не имел, где находится вход в великий лабиринт под парком Сиба. И вряд ли он уже когда-нибудь посетит его. В отсутствие хозяйки крепость заполнится тоскливым одиночеством...

И тут Харуюки вдруг осознал кое-что.

Может быть, ему и не требуется просить Тиюри применить Зов Цитрона?

Все поверженные Энеми воскрешаются после Перехода. Формально тело Метатрон, вернее, её вторая форма, так и не была ни разу никем побеждена за все восемь тысяч лет ее жизни. Может быть, это правило применимо и к ней?

Другими словами, она уже вполне могла успеть воскреснуть в глубинах подземелья под парком Сиба.

На секунду в сердце Харуюки вспыхнула надежда, но в следующее мгновение она развеялась в холодном воздухе вместе с тоскливым вздохом.

Даже если девушка-архангел и воскресла, она будет «новой» Метатрон. Простой Энеми, послушно сражающейся с бёрст линкерами, которые осмелятся напасть на неё, а не уникальным созданием, восставшим против своей судьбы и жаждущим увидеть конец этого мира.

— Почему?.. — тихо прошептал Харуюки. — Почему... ты...

Он обращался не к Метатрон.

Он говорил с таинственным создателем Ускоренных Миров — Брейн Бёрста 2039, Аксель Ассолта 2038 и Космос Коррапта 2040.

— Почему ты дал Метатрон сознание? Ради чего ты дал ей способность мыслить... мучиться, страдать и надеяться? Почему ты дал ей душу — такую отважную, что она пожертвовала собой, спасая никчёмного бёрст линкера вроде меня... почему ты научил её любить?!

Изо всех сил сжав кулаки, он ударил по ледяной глыбе, на которой сидел. Здания на уровне «Лёд и Снег» обладали большой прочностью, и такие удары им нипочём.

Второй удар, третий. Его руки пронзила резкая боль, но он продолжал бить.