Дрема Белоснежки - [44]

Нет. Стоп. В Ускоренном Мире всё же существовала сила, которую, возможно, могла использовать даже болванка.

Система Инкарнации.

Неужели Белая Королева вела себя столь самоуверенно из-за неё? Она считала, что с помощью Системы Инкарнации сможет сдерживать их до сигнала таймера?.. Или же вовсе полагала, что сумеет победить?

Харуюки не знал. Он совершенно не понимал, что творится в голове у Вайт Космос.

Разве могла Королева с таким лёгким сердцем, так беззаботно вступить в битву с другими Королями? Белая Королева являлась бёрст линкером девятого уровня, связанным правилом внезапной смерти. Аватар-болванка защищал её не надёжнее листа бумаги, и она должна была знать, что если проиграет Чёрной или Красной Королеве, то моментально лишится всех своих очков.

Но почему? Как она могла стоять на месте с таким невозмутимым спокойствием?

— Космос... — сдавленным голосом произнесла Черноснежка имя своего «родителя».

Левая рука сверкнула в воздухе, вызывая меню. Ещё три взмаха, и перед всеми аватарами появится предложение на переход в режим королевской битвы.

«Что это, ловушка?

Или же редчайший шанс, который нельзя упускать?»

Ни Фуко, ни Акира, ни Утай не посмели обратиться к Черноснежке, замершей на месте с дрожащим в воздухе клинком. Элементы лишь засветились разноцветными аурами, готовые поддержать решение своего командира, каким бы оно ни оказалось.

И тут...

Харуюки показалось, что на его спине дрогнули белые крылья, которых там никак уже быть не могло.

То самое чувство, которое он несколько раз испытал на неограниченном поле. Предупреждение Метатрон.

Хотя Харуюки знал, что это ощущение — лишь иллюзия, но резко шагнул вперёд и сжал левую руку Черноснежки. Собрав всю храбрость, он воскликнул, глядя прямо в лицо стоящей на крыше девушки:

— Белая Королева!.. Твой вызов нечестен!

Слова вырвались инстинктивно, он совершенно не думал над ними.

— ...Почему ты так считаешь, Сильвер Кроу?

Когда Вайт Космос произнесла его имя, Харуюки ощутил, как его аватар чуть ли не затрещал под невидимым, но поистине чудовищным давлением. Потребовалось всё мужество, чтобы устоять на ногах, но он продолжил:

— Твой подчинённый, Блэк Вайс, всё ещё удерживает один из фрагментов Усиливающего Снаряжения Красной Королевы! Если ты согласна искупить свою вину в битве, то сначала должна вернуть его обратно!

Все аватары, включая Черноснежку, удивлённо уставились на Харуюки.

И лишь Белая Королева слегка улыбнулась ему с крыши.

— Понимаю. Не уверена, что твою логику можно назвать здравой, и, увы, не могу выполнить твою просьбу. Я возлагаю на эту Броню очень большие надежды. Знали бы вы, какое облегчение я испытала, когда услышала, что её всё же удалось спасти в последний момент до того, как вы вновь бы разобрали и очистили её.

— ...«Надежды»? Ты говоришь о надежде?.. — хотя Харуюки вышел вперёд, чтобы не допустить битвы, он почувствовал, как от слов Белой Королевы в его душе вспыхнула ярость. — Ты столько людей заставила страдать с помощью ISS комплектов... вытащила Метатрон из её дома... сделала из сгинувших бёрст линкеров своих зомби... похитила Усиливающее Снаряжение Рейн... заставила Цербера нести такое тяжкое бремя... и после всего ты смеешь называть это надеждой?!

От яростного выкрика свело горло. Новые обвинения рвались в голове одно за другим, обгоняя слова:

«И это ещё не всё. Трагедии, в которых виновны Белая Королева и Общество Исследования Ускорения, не кончаются на этом.

Хром Фалькон. Шафран Блоссом. Зверь. Все Хром Дизастеры. Первый Красный Король Рэд Райдер.

И... Чёрная Королева Блэк Лотос».

Три дня назад Черноснежка плакала на плече Харуюки. Плакала потому, что горевала о прошлом. О том, как Белая Королева обманула её, заставила обагрить руки кровью, убить своего друга и погубить свой Легион.

Её слёзы заставили Харуюки поклясться: когда придёт время, и они выступят против Белой Королевы, он непременно скажет ей, что человек, обманувший свою родную сестру и выгнавший её из дома, недостоин называться ни «родителем», ни даже сестрой.

Дрожа от гнева, Харуюки набрал воздух в грудь и приготовился выплеснуть накопившиеся обвинения, когда...

...Черноснежка вдруг положила клинок левой руки на его плечо и проговорила:

— Кроу...

Этого хватило, чтобы Харуюки понял.

«Сейчас ещё не время.

Не время и не место, чтобы сражаться с Белой Королевой».

— ...Хорошо.

Харуюки кивнул и отступил, кое-как уняв свой гнев. Вместо него вперёд шагнула Черноснежка. В её словах, обращённых к Белой Королеве, звучали уже не злость и напряжение, а уверенная решимость:

— Космос. Для всех остальных бёрст линкеров твои надежды — не что иное, как отчаяние. Даже для Вайса и Аргон.

— ...Может быть, ты и права. Но что с того, Лотос? — негромко и мягко спросила старшая сестра, и Черноснежка так же ровно ответила:

— Возможно, тебе никогда этого не понять, но надежда есть и у нас. Мы сражаемся изо всех сил ради бёрст линкеров, имён которых даже не знаем. Как бы ты ни издевалась над ней, как бы ни топтала её... тебе ни за что не лишить надежды ни нас... ни всех бёрст линкеров. Огни соберутся вместе и превратятся в костёр, в котором сгорит ледяное отчаяние, которым вы пытаетесь нас задушить.