Дредноут - [22]

— Да, сэр, — ответил второй член экипажа. Он стащил китель и сунул его Эрни, который поставил лампы на пол, чтобы торопливо переодеться.

Кивнув в знак благодарности и подобрав фонарики, Эрни стал взбираться по лестнице, которой Мерси до этого момента не замечала вовсе. Он перескакивал со ступеньки на ступеньку, как мальчишка, штурмующий дуб. Девушка никогда не видела, чтобы человек так ловко карабкался, — точно он родился на дереве.

Миг — и ноги матроса исчезли в люке.

Очередная порция громовых ударов по днищу встряхнула дирижабль, едва не оглушив сидящих в гробовой тишине пассажиров. Мерси отвернулась от окна, чтобы не смотреть на черноту и высоту, которые ужасали ее, даже если она не отдавала себе в этом отчета. Охваченная сомнениями, терзаясь ощущением собственной никчемности, девушка вцепилась в спинку переднего кресла.

Она слышала, как карабкается Эрни, хотя и не видела его, слышала, как он открывает какой-то люк в корпусе, как вылезает, как ловит равновесие, — слышала или представляла, как он стоит, прижимая к груди фонари, как задерживает дыхание, выпрямляясь, а потом полускользит, полуползет по внешней поверхности дирижабля. Она слышала, как его руки и ноги ищут точки опоры, как скребут об оболочку носки его ботинок. Она следила за его передвижениями по звуку.

Поворот. В сторону. Вниз. Вверх. Еще немного вниз.

Вскоре он оказался под ними; бог знает, за что он там держался.

Мерси чувствовала матроса под своими ногами, чувствовала, как он, примерившись, перелетает, словно мартышка, с крюка на крюк, с одного железного выступа на другой. Корабль кренился, пусть и несильно, влево-вправо, вперед-назад. Эрни был не тяжел — фунтов сто пятьдесят, на взгляд Мерси, да и то если его хорошенько намочить и подбросить камней в карманы, но и этого оказалось достаточно, чтобы повлиять на ход воздушного судна, и пассажиры ощущали сквозь пол слабые толчки — это раскачивался маятник человеческого тела.

Время от времени, несмотря на потушенные огни и тишину внутри дирижабля, шальной снаряд из противовоздушного орудия с жужжанием пронзал мрак, рассыпая вокруг искры. Все понимали, что лишь благодаря везению ни один из них не пробил еще оболочку корабля.

А ведь достаточно всего одной маленькой пули, в панике подумала Мерси, пули, которая ворвется в кабину и продолжит полет наверх, к оболочке с водородом. Одна маленькая свинцовая пулька — и все кончено: всех охватывает пламя, корабль падает. Одна пуля изменит все. Одна меткая пуля — или же пуля, покорная слепому случаю.

Внизу, под ними, болтается над землей Эрни, осторожно развешивая и включая фонари, чтобы показать конфедератам, что это транспортное судно не предназначено для бомбардировки, и в то же время привлекая внимание и огонь любого в пределах досягаемости.

Мерси вскинула голову и спросила капитана:

— Сэр, мы уже за позициями южан?

— Думаю, да, — ответил он, не оглядываясь. — Отсюда трудно сказать. Очень трудно сказать. А если у Союза есть с этой стороны какие-нибудь противовоздушные силы, наше местоположение может и не иметь значения. Мы все равно будем в зоне досягаемости. Проклятие, Эрнест! — прорычал он.

Словно в ответ, громыхнули три резких удара — но на сей раз в борт врезались не пули, а кулак человека.

— И что это означает? — спросил Гордон Рэнд.

— Что он все сделал и возвращается, полагаю, — объяснил капитан. — Роберт, высунься-ка наружу, посмотри, не нужно ли ему помочь.

— Думаете, он нуждается в помощи? — Второй матрос в волнении топтался у лестницы.

— Три удара могут означать «помогите», или «поспешите», или «пошли вы все к дьяволу», откуда мне знать! Просто проверь!

Роберт повиновался приказу, хотя карабкался он не так проворно, как Эрни. До верха он добрался как раз вовремя, чтобы услышать, как с воем дикой кошки рвется листовая сталь.

— Что это?! — поразился он.

Никто не ответил.

Все, как и он сам, точно знали, что это было: в них снова попали, хотя, куда именно попали и насколько серьезно повреждение, было неясно. А потом капитан понял, да и первый помощник, похоже, тоже, так как оба они с горестной бранью принялись дергать рычаги. Наконец помощник заговорил внятно:

— Наши потери?

— Один из рулей поворота, — сообщил капитан. — Остается только молиться и надеяться, что мы над позициями наших, поскольку свернуть мы больше никуда не сумеем, разве что лишь описывая круги.

Над головой Мерси, чуть правее, Роберт крикнул:

— Эрни! Где ты? Тебе помочь?

Мерси вместе с остальными пассажирами, сдвинувшимися на самые краешки своих кресел, старающимися почти не дышать, внимательно вслушивалась, ожидая ответа. Ответа не было.

Роберт позвал снова:

— Эрни? Ты там?

Вопрос подразумевал вероятность того, что Эрни там нет, что он сорвался и упал или что его сбила юркая пуля.

Но тут, ко всеобщему облегчению, послышалось слабое царапанье подошв о сталь, и Эрни откликнулся:

— Я все еще тут. Держусь. — И снова поскребывание. — Спускаться-то легче было, чем подниматься.

Когда Роберт, протянув другу руку, втащил его в корабль, все увидели почему. Левая рука Эрнеста была залита кровью, а сам бывший моряк в неосвещенной кабине казался бледным как смерть.