Дразнящие ласки - [13]

– В конце года я ухожу на пенсию, Кэссиди. Мне приятно осознавать, что мы с тобой знаем друг друга уже два десятка лет, но теперь ты взрослая женщина, и тебе давно пора найти подходящего врача, чтобы получать квалифицированную помощь.

– Какой у меня срок?

Кэссиди могла бы назвать его сама с точностью до часа, но хотела услышать это от врача.

– Думаю, около десяти недель. Скоро тебе понадобится пройти ультразвук. Могу выписать витамины для беременных, но ты должна пообещать мне, что найдешь себе гинеколога.

– Да, я клянусь. Я просто полагала, что это какой-то желудочный вирус.

Доктор Ландау нахмурился:

– Как долго ты ведешь половую жизнь, Кэссиди?

Она вздрогнула, краснея.

– Около десяти недель.

Врач покачал головой:

– Некоторые пары несколько лет пытаются зачать ребенка, а кто-то, даже не думая об этом, получают сюрприз. Разумеется, у тебя есть выбор. Но думаю, нужно обсудить ситуацию с отцом.

– Он ничего не знает.

При этих словах Кэсс ощутила укол совести, хотя врач ни в чем ее не обвинял.

Доктор Ландау встал.

– Одевайся. Я попрошу медсестру принести рецепт на витамины. – Он помедлил. – Ты знаешь, что я не имею права обсуждать все, о чем мы с тобой говорили, с твоим отцом. Но он мой друг. А тебе потребуется поддержка. Если говорить начистоту, я бы не советовал тебе больше работать в казино. Сигаретный дым может плохо сказаться на малыше.

– Я понимаю, – произнесла Кэссиди, чувствуя, как ее охватывает паника. – Спасибо за помощь.

Когда врач вышел из кабинета, она оделась и бросила взгляд на себя в зеркало на двери. Нет, она не похожа на беременную. Но ей ужасно плохо, она растеряна и в отчаянии. Что же ей делать?

По пути домой Кэссиди не переставала размышлять о возможных вариантах развития событий. Она готовилась принять у отца бизнес, училась и набиралась опыта, работала не покладая рук. Ребенок никак не вписывался в эту схему.

Держа одной рукой руль, Кэсс положила вторую на живот. В ней зарождается новая жизнь. Это ее малыш. О каких бы изменениях в жизни ни шла речь, она не собирается прерывать беременность. Но Гэвин явно не стремился продолжать с ней отношения – с момента их расставания от него не было ни весточки.

После ужина, поданного домработницей в столовой для официальных приемов, Кэссиди, ее брат и отец направились в гостиную.

Карло разговаривал по телефону. Джианни Корелли зажег гаванскую сигару и сел в мягкое кожаное кресло. Запах табака заставил ее метнуться в ванную. Вернувшись, она дрожала, но шла довольно уверенно. Мужчины даже не обратили внимания на ее беспокойство.

Наконец напряжение и беспокойство сделали свое дело, и Кэссиди просто не могла больше ждать. Она выпалила:

– Папа… Карло… Мне нужно кое-что вам сказать. Мужчины неохотно отвлеклись от своих дел и посмотрели на нее.

Отец тепло улыбнулся:

– В чем дело? За последние два месяца я вполне доволен твоей работой. Полагаю, все то обучение, за которое я платил, стоило того.

Карло нахмурился:

– Я тоже работал. Отец улыбнулся:

– Конечно, а как же – главным образом уговаривал молодых симпатичных туристок испытать удачу в рулетке.

Кэссиди видела, что насмешка разозлила брата, но тот сдержался.

– Спасибо, папа. Я рада, что ты доволен мною.

– Итак, – произнес отец, стряхивая пепел, – я весь внимание.

Нелегко было начать. Кэсс сглотнула, чувствуя, как вновь начинает подступать тошнота.

– Я беременна, – поспешно сказала она, чтобы избежать долгих предисловий.

– Я убью этого мальчишку! – прорычал отец, сверкая глазами. – Кто он? Кто осмелился осквернить мою маленькую девочку?

– Он не мальчишка, а мужчина. Я совершила ошибку и готова принять на себя ответственность. Но я хочу этого ребенка, правда.

Карло молчал, потрясенный, возможно, опасаясь гнева отца. Это был первый случай, когда ее брат, постоянно находящийся в оппозиции, не сказал ни слова.

Джианни Корелли вскочил, сжав руки в кулаки.

– Ты немедленно исправишь эту ситуацию, – прошипел он.

Кэссиди отшатнулась назад.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты отправишься к нему, – произнес он. – Найдешь этого ублюдка и расскажешь ему, что он с тобой сделал. И ноги твоей не будет в этом доме, пока ты не обручишься с ним и не выйдешь замуж.

– Но, папа…

Отец вытянул руку, сотрясаясь от гнева.

– Твоя мать, упокой господи ее душу, переворачивается сейчас в гробу. Ты опозорила наш дом.

Тут заговорил Карло, и, что удивительно, он встал на защиту сестры:

– Тише, папа. Сейчас не Средневековье. Тебя хватит удар, если ты не успокоишься.

Отец указал на дверь:

– Иди и собирай вещи. К утру чтоб тебя не было. Я заблокирую твои кредитки. Можешь пользоваться деньгами со своего счета.

Кэссиди была ошеломлена. Да на ее счету меньше двух тысяч долларов!

– Но я…

– Это не обсуждается, дочь. Либо ты исправишь ситуацию, либо тебя не будут принимать здесь никогда.

Кэссиди расплакалась. Никогда, никогда в жизни она бы не подумала, что все повернется так. Конечно, отец был воспитан в старых традициях и весьма суров. Он был старше матери на двадцать лет, и он никогда не менял своих решений. Но он ведь любил свою дочь… разве нет?

Карло взял сестру за руку и вывел из гостиной. Ее спальня была первой по коридору. Впустив девушку он вошел следом и закрыл дверь.