Драмы и комедии - [147]

З м и т р у к. А кого же нам еще искать? Сами заварили бессмертную кашу, сами и расхлебывайте. Если у меня спросят, я только вас буду рекомендовать.

Д о б р ы я н. Страшно, Иван Кириллович.

З м и т р у к. А вы чувствуйте себя, как председатель жюри, которое присуждает бессмертие тому, кто его заслужил.

Д о б р ы я н. А других обрекает на смерть.

З м и т р у к. На смерть обрек их сам господь бог, который еще Адаму оказал: «Ты есть прах. Из земли взят и в землю возвратишься».

Д о б р ы я н. Я мог избавить их от смерти и не сделал этого.

З м и т р у к. Я вам сочувствую. Решать судьбы миллионов — это дело нелегкое.

Б о б р о в и ч. У Бориса Петровича щекотливое положение. Председатель жюри сам себе премии не присуждает.

З м и т р у к. Вы о бессмертии самого автора?

Д о б р ы я н. Второго бессмертия я все равно не открою, так какой смысл наделять меня вечной жизнью?

К у д р и ц к а я. Наделал делов и — будьте здоровы! Нет, голубчик! Мы еще не знаем, чем обернется это бессмертие. А что, если придется вернуться в первобытное состояние? Так как мы без вас?

Д о б р ы я н. Если уж на мою долю выпадает возглавлять это судилище, так я предпочел бы делать это с чистой совестью, как лицо незаинтересованное.

З м и т р у к. Давайте же будем насиловать совесть Бориса Петровича. Умирать же он не сегодня собирается. Народ и о нем окажет свое слово. Я, Борис Петрович, хочу обратить ваше внимание на одно обстоятельство. Лично я не сомневаюсь в серьезности ваших исследований, но есть люди, и довольно высокого ранга, для которых ваша крыса не является убедительной.

Д о б р ы я н. Для них крыса — это вредный грызун и разносчик заразы, увидев которого, их жены лезут на стулья и поднимают визг.

З м и т р у к. Я профан в этом деле, но кое-кто считает, что переносить крысиные качества на человека неправомерно.

Д о б р ы я н. Как вы сами хорошо знаете, Иван Кириллович, науку делают не ранги, а ученые-специалисты, которые знают, что можно переносить, а чего нельзя.

З м и т р у к. Прошу прощения. Я просто хотел предупредить, что с этой стороны могут прощупывать вас ваши оппоненты.

Д о б р ы я н. Спасибо, Иван Кириллович. Но у нас насчет этого есть заключение компетентных органов.

З м и т р у к. Желаю успешно внедрить ваше бессмертие в наше пока что смертное тело. (Прощается и уходит.)

За ним уходят остальные, кроме Добрыяна.

Д о б р ы я н (зрителям). Вот так, дорогие товарищи. Не можем мы всем вам обеспечить бессмертие. Земля не выдержит. Да не все и достойны его. Придется вам самим решать, кто его заслужил.

ВТОРАЯ КАРТИНА

Квартира Добрыяна. Утро. Настойчиво звонит телефон. Входит  М а р и н а  С е р г е е в н а, берет трубку.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Слушаю. Борис Петрович еще не проснулся. Да, не выспался… Ему всю ночь звонили… Да, по поводу бессмертия. Вы тоже? Позвоните, пожалуйста, позже… Прошу прощения, товарищ генерал, но я не могу его будить… Это вы здорово придумали. (Кладет трубку.)

Д о б р ы я н (входит). Кто там еще?

М а р и н а  С е р г е е в н а. Генерал. Бессмертия требует.

Д о б р ы я н. Какой такой генерал?

М а р и н а  С е р г е е в н а. Видно, отставной какой-нибудь. Времени у него много. Говорит, буду звонить, пока не добьюсь.

Д о б р ы я н. Тяжелый случай.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Поспал бы еще. Сам скоро ноги протянешь из-за этого бессмертия.

Д о б р ы я н. Кому-нибудь оно пригодится и после меня.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Еще бы!

Слышен телефонный звонок.

Вот, пожалуйста!

Д о б р ы я н (берет трубку). Слушаю. Да. Я вас слушаю, товарищ генерал… Встал… с вашей помощью. Говорите, пожалуйста, спокойнее, я ничего не разберу. Я бессмертие не распределяю… Я открыл закон, но не распоряжаюсь судьбами людей… Допускаю, что вы — самый лучший из генералов, но не мне в этом разбираться… Возможно, встретимся… Генерал-майор Доживалов? Да, да… Ну я рад, что у нас в запасе есть такие боевые генералы… Будьте здоровы. (Кладет трубку.) А почерк вроде не генеральский.

М а р и н а  С е р г е е в н а (подходит к мужу, треплет ему волосы). Может, вздремнешь еще?

Д о б р ы я н (смотрит на часы). В институт надо. Ты не представляешь, что там делается.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Боря, неужели это правда?

Д о б р ы я н. Что?

М а р и н а  С е р г е е в н а. Что мы будем жить вечно.

Д о б р ы я н. Кто-то будет.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Мы-то уж, наверное, будем.

Добрыян молчит.

Подумать страшно. Вечность… Это как безбрежный океан… Плывешь, плывешь, а конца все нет… И никогда, никогда не будет…

Д о б р ы я н. Похоже.

М а р и н а  С е р г е е в н а. А что делать?

Д о б р ы я н. Не понимаю.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Занятие какое-то надо иметь.

Д о б р ы я н. Будем жить, так и занятие будет.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Вечно обед тебе готовить?

Д о б р ы я н. Обед готовить будет кому.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Значит, мне и этого не останется? Для большой жизни и дело нужно большое… Чтобы всего захватило.

Д о б р ы я н. Это правильно.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Давай подбирать мне специальность.

Д о б р ы я н. Выбирай, какая тебе нравится.

М а р и н а  С е р г е е в н а. Времени много, любой можно овладеть.