Драмокл: Межгалактическая мыльная опера - [47]

— Абсолютно уверена, — холодно сказала Анна.

— Ладно, я же просто спросил. А как насчет других сыновей короля?

— Слишком юные, — сказала Анна.

— А может, провозгласим регентшей Лиру? Она вроде разумная женщина.

— Я давно знаю Лиру, — сказала Анна. — Она хороший человек, хотя немного взбалмошна и склонна к романтическим порывам. Но глормийцы ни за что не признают ее — она из старинного и знатного аардваркского рода, а стало быть, чужачка. Кроме того, мы не сможем с ней связаться.

— Почему это?

— Дорогой мой, она бежала!

— Не мешало бы тебе научиться выражать свои мысли поточнее, — капризно сказал Джон. — Что значит — бежала?

— А тебе не мешало бы побольше знать о том, что творится вокруг. Я услышала об этом от своей парикмахерши, а она — от горничной королевы, ведающей драгоценностями. Лира бросила Драмокла. Теперь я достаточно точно выразилась?

— Их брак казался таким благополучным!

— Сплошное притворство, мой дорогой. Лира узнала, что Драмокл охладел к ней и собирается дать ей развод в первую же свободную минуту.

— Откуда она это узнала? — спросил Джон. Анна презрительно улыбнулась:

— Драмокловы уловки абсолютно прозрачны. Любая женщина может читать его, как открытую книгу. Лира знала, что скоро ее заменят. И когда на давешнем праздновании она встретила одного симпатичного человека…

— Кого? — нетерпеливо спросил Джон.

Анна покачала головой. В глазах ее сверкнули искорки.

— Ты очень удивишься, когда узнаешь, ко этот счастливчик. Подумай на досуге и попробуй угадать. А сейчас займемся более неотложными делами. И самое неотложное из них — Хальдемар.

— Да, — сказал Джон. — С ванирцем придется нелегко. А как Драмокл отнесся к тому, что от него сбежала жена?

— Насколько мне известно, он еще не в курсе. Перейдем к делу!

Глава 45

Верхняя часть Ультрагноллского дворца представляла собой фантастическое сочетание шпилей, башен, крутых скатов с крытыми гонтом свесами, щипцов, нефов, фронтонов и так далее. Там, где крыши были плоскими, на них цвели сады с беседками, клумбами, водопадами, фонтанами, статуями, деревьями, скамейками, холмами и долинами.

Отто находился в саду на крыше над военной палатой. Растянувшись на белом плетеном шезлонге, он курил сигару, скрученную из листьев рапунзеля — пахучих и чуточку дурманных. На столике рядом с шезлонгом стояла бутылка лиго-злачного вина, выжатого из красно-коричневых виноградных гроздьев, произрастающих на аардваркском плато Ургенгаа. Для человека, только что потерпевшего крушение всех надежд, он выглядел странно умиротворенным. Полулежа в удобной позе, Отто наслаждался великолепным видом с крыши.

Над головой, хлопая крыльями, летали красноперые сикофанты Отто отдыхал.

Драмокл, сопровождаемый Сорочкой, поднялся в сад. Отто глянул на них, приветливо кивнул и вернулся к спокойному созерцанию пейзажа.

— Слушай, пап, — сказал Драмокл, — мне жаль, что все так для тебя обернулось. Я знаю, сколько трудов ты отдал этому бессмертию.

Отто улыбнулся, но не ответил.

— Я просто не мог поступить иначе, — добавил Драмокл.

— Когда ты сдался Джону, — заговорил наконец Отто, — я пришел в такую ярость, что чуть было не убил тебя. Я мог бы сделать это запросто. Мне пришлось напрячь всю силу воли, чтобы сдержаться. Но когда первый порыв прошел, я вдруг понял, что на душе у меня удивительно легко и покойно Странное ощущение. Мне нужно было осмыслить его.

— Поэтому ты забрался сюда?

— Это мое любимое место Я сел в шезлонг и начал думать — но от мыслей меня постоянно отвлекали всякие внешние впечатления.

— Какие? — спросила Сорочка.

— Ветерок, овевавший лицо Аромат хорошей сигары. Облака, бегущие по небу Я неожиданно заметил тысячу мельчайших деталей и получил от этого массу удовольствия. До меня вдруг дошло, что, стремясь всю жизнь к бессмертию, я почти не насладился жизнью.

— А я наоборот, — сказал Драмокл — Я всю жизнь плыл по течению, развлекался и ни о чем не тужил. Ну и что я получил в результате?

— То же, что и я. Жизнь — то есть вот это мгновение.

— Если так, — сказал Драмокл, — выходит, что жизнь у всех людей одинакова. Никто не владеет ничем, кроме настоящего мгновения, если я правильно тебя понял.

— Да, мгновение — это все, что у нас есть, — сказал Отто. — Я по наивности своей воображал, будто, продлевая отпущенные мне мгновения, я продлеваю жизнь. Но жизнь не измеряется годами и десятилетиями Сердце ведет совсем иной счет. Интенсивность — вот единственная мера, которую оно признает.

Сорочка кивнула, но Драмокл сказал:

— Боюсь, я не совсем понимаю.

— Низшая степень интенсивности, — сказал Отто, — это сон или бессознательное состояние Если бы спящий человек был способен жить вечно, мы не назвали бы его бессмертным, по крайней мере в общепринятом смысле слова. Жить ради будущего, пренебрегая настоящим, — все равно что проспать свою жизнь.

— Для меня это слишком абстрактно, — сказал Драмокл. — Но ты не выглядишь разочарованным, и я этому рад. Ты выглядишь счастливым. Я никогда не видал тебя счастливым раньше.

Отто подошел к балюстраде и окинул взглядом город.

— Я верил, что цель магии — знание. Теперь я вижу, что ошибался. Цель магии — понимание.