Драматургия Бена Джонсона - [6]
К комедийному жанру Бен Джонсон вернулся лишь через три года, в "Варфоломеевской ярмарке" (1614). Разрабатывая и углубляя излюбленный им жанр "обозрений", Джонсон дает здесь целую энциклопедию жизни лондонских низов, рисуя быт и нравы обывателей.
Как уже отмечалось, Цен Джонсон, как нравоописатель современного ему общества, особенно охотно разрабатывает две темы. Одна из них - тема бездушной и беспощадной погони за наживой, тема власти золота, искажающей все природные чувства и человеческие отношения. Другая - тема мещанского индивидуализма, стремления ничтожной "личности" мещанина-собственника обособиться от общества, противопоставить свои эгоистические прихоти и влечения потребностям и нравственным нормам других людей. Эти темы определяют и сюжетное развитие "Варфоломеевской ярмарки".
Место действия пьесы - большая лондонская ярмарка, с ее суматохой и жульнической торговлей всяким хламом, с ее обжорством и грубыми увеселениями, с ее своднями, проститутками и карманными воришками. Мы находим здесь яркую зарисовку нравов эпохи, бытовых подробностей, колоритных штрихов, всякого рода пословиц и поговорок.
Все это придает пьесе историко-познавательное значение. На фоне Варфоломеевской ярмарки развертывается панорама человеческой глупости и плутовства всех видов. Но за общей картиной ярмарки стоит другой образ текущей, обыденной человеческой жизни, современной автору, которая представляется драматургу коллекцией тех же самых разновидностей глупости и плутовства. В этом отношении "Варфоломеевская ярмарка" предвосхищает замысел и "Пути паломника" Беньяна, и "Ярмарки тщеславия" Теккерея.
От названных и других, подобных им, произведений комедию Бена Джонсона отличает характерная стилистическая особенность. В эпоху Возрождения натуралистические подробности были свойственны творчеству многих прогрессивных писателей. Стремление их быть до конца правдивыми в изображении жизни нередко приводило к созданию весьма грубых эпизодов. Стремление сорвать со своей модели "все покровы", которыми лицемерная мораль господствующих классов старалась замаскировать жестокие социальные противоречия, рисуя жизнь в фальшиво "облагороженном", идеализированном виде, приводило писателей, честных и смелых в своем разоблачении ханжества, к нарочитому обнажению, подчеркиванию ужасающей грубости, низменности, грязи повседневной жизни. Мы находим такой натурализм у Рабле, в испанских плутовских романах, даже в некоторых новеллах Сервантеса. Мы находим его в гиперболизированном виде и у Бена Джонсона, не боящегося никаких грубостей и скабрезностей речи. Из всех комедий английского сатирика именно в "Варфоломеевской ярмарке" черта эта достигает самого острого выражения. Но это не самоцель, это лишь средство беспощадного разоблачения творящихся в обществе подлостей и мерзостей.
Несмотря на довольно хаотическую композицию "Варфоломеевской ярмарки", в ней все же можно заметить три зачаточные, слабо развитые сюжетные линии, которые не сплетены, а скорее перемешаны между собой. Первая из них похождения на ярмарке пустоголового дворянского недоросля Коукса, приехавшего поглазеть на ярмарку вместе со своей невестой Грейс, все время попадающего впросак, становящегося предметом издевательства со стороны ярмарочных жуликов в в конце концов теряющего и свои деньги, и невесту. Другая линия - приключения на той же ярмарке стряпчего Литлуита и его приятелей Уинуайфа и Куорлоса, которые оба хотят выгодно жениться и влюбляются в Грейс, причем первому удается отбить ее у Коукса, а второй вынужден удовольствоваться женитьбой на уродливой, но богатой ханже старухе Пюркрафт. Наконец, третья линия - злоключения родственника Коукса судьи Оверду, который бродит, переодетый, по ярмарке с целью раскрыть злоупотребления; вместо этого он терпит побои, оказывается посаженным в колодки и опозорен поведением своей распутной жены.
К этому еще надо добавить сюжетно не развитый, но очень важный для автора персонаж - пуританского проповедника, лицемера и хищника ребби ("отца", "братца") Бизи.
Ни одна из намеченных сюжетных линий не находит полного завершения, и вывод из пьесы получается довольно неопределенный. Злополучный Коукс - один из нередких у Бена Джонсона сатирических образов вырождающихся паразитарных дворян - получает от автора, казалось бы, по заслугам, но ведь и он пострадал не так уж сильно: потерей невесты Коукс не очень огорчен, и нет никакого сомнения, что и дальше он будет столь же весело и беспечно вытворять свои фокусы.
Печальна участь его воспитателя Уоспа, который постоянно журит своего питомца, стараясь удержать его от дурных соблазнов, но затем сам попадает в дурную компанию; накуролесив в пьяном виде, он посажен в колодки, после чего теряет уважение к себе и считает себя уже не имеющим права наставлять других. Столь же грустен, как уже говорилось, и исход предприятия судьи Оверду - тупого педанта, не вызывающего к себе никакого сочувствия.
В пьесе, по существу, нет положительных персонажей, которые являлись бы носителями положительного начала. Не могут считаться таковыми и Уинуайф с Грейс. Уииуайф готов был ради денег жениться на мерзкой старухе. Да и в его увлечении Грейс немалую роль играет то обстоятельство, что она богатая наследница. Что же касается самой Грейс, особы весьма рассудительной, но крайне бесцветной, то и она отдает предпочтение Уинуайфу не по любви, а лишь из соображения, что хуже брака с Коуксом все равно ничего придумать невозможно.
Настоящая книга основана на материалах, подтверждающих, что с XIV по XVII век казачество формировалось на юге славянского мира как сословие, живущее в первую очередь морем. Военно-морской флот Запорожского войска привлекали для морских войн Испания, Франция, Швеция. Казакам-мореходам Русь обязана географическими открытиями в Тихом океане в XVII веке.В начале XVIII века в Российской империи казачество было отстранено от морской службы. Однако во времена царствования Екатерины II и Николая I из числа бывших запорожцев были сформированы Черноморское и Азовское казачьи войска, участвовавшие в морских сражениях конца XVIII — первой половины XIX века.
В альманахе представлены архивные документы, страницы из анатомических атласов 17—19 вв. и статьи современных авторов: военных медиков, географов, океанологов, сотрудников музеев, писателей и поэтов Архангельска, Санкт-Петербурга и Москвы. Для интересующихся историей военного флота и медицины. Рабочая группа подготовки альманахов серии «ПОРТЫ МИРА»: https://www.facebook.com/groups/182802885526491/.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Наталья Алексеевна Решетовская — первая жена Нобелевского лауреата А. И. Солженицына, член Союза писателей России, автор пяти мемуарных книг. Шестая книга писательницы также связана с именем человека, для которого она всю свою жизнь была и самым страстным защитником, и самым непримиримым оппонентом. Но, увы, книге с подзаголовком «Моя прижизненная реабилитация» суждено было предстать перед читателями лишь после смерти ее автора… Книга раскрывает мало кому известные до сих пор факты взаимоотношений автора с Агентством печати «Новости», с выходом в издательстве АПН (1975 г.) ее первой книги и ее шествием по многим зарубежным странам.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том V посвящен литературе XVIII в.
Опираясь на идеи структурализма и русской формальной школы, автор анализирует классическую фантастическую литературу от сказок Перро и первых европейских адаптаций «Тысячи и одной ночи» до новелл Гофмана и Эдгара По (не затрагивая т. наз. орудийное чудесное, т. е. научную фантастику) и выводит в итоге сущностную характеристику фантастики как жанра: «…она представляет собой квинтэссенцию всякой литературы, ибо в ней свойственное всей литературе оспаривание границы между реальным и ирреальным происходит совершенно эксплицитно и оказывается в центре внимания».
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит СССР). С выходом в свет настоящего Перечня утрачивает силу «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в районных, городских, многотиражных газетах, передачах по радио и телевидении» 1977 года.
Эта книга – вторая часть двухтомника, посвященного русской литературе двадцатого века. Каждая глава – страница истории глазами писателей и поэтов, ставших свидетелями главных событий эпохи, в которой им довелось жить и творить. Во второй том вошли лекции о произведениях таких выдающихся личностей, как Пикуль, Булгаков, Шаламов, Искандер, Айтматов, Евтушенко и другие. Дмитрий Быков будто возвращает нас в тот год, в котором была создана та или иная книга. Книга создана по мотивам популярной программы «Сто лекций с Дмитрием Быковым».