Драматическая миссия - [99]

Принялся составлять тексты телеграмм. Обозначил на оперативной штабной карте кружками основные очаги мятежей, и нынешних и уже подавленных, рядом поставил даты. Это помогало изучить обстановку в тех районах, где действовали враги, и установить взаимосвязь событий.

Лейриц — не только помощник Самуэли, он и заведующий канцелярией чрезвычайного трибунала, и начальник штаба особого отряда. Что говорить, по существу, Лейриц возглавляет штаб по борьбе с контрреволюцией.

Раздались гудки. Это автомашина Самуэли въехала через железные ворота вокзала со стороны Вацского шоссе и затормозила у платформы. Нарком вышел из машины, и бойцы особого отряда тотчас, же вкатили ее на открытую платформу.

— Привет, — входя в салон-вагон, сказал Самуэли начальнику штаба, вставшему перед ним во фронт. — Где? — коротко спросил он.

— В Шольте, Дунапатае и его окрестностях, — четко доложил Лейриц, — согласно донесению, бунтовщики захватили также села Нецел, Бичке и продвигаются в направлении Кишкёрёша. Калочу удерживает всего горстка красногвардейцев.

Повесив на вешалку кожаную фуражку, Самуэли подсел к столу Лейрица. Он просмотрел отчеркнутые красным карандашом строки донесений, ознакомился с предложениями Лейрица и лишь после этого завизировал телеграмму начштаба, в которой тот запрашивал у Ставки главного командования новую береговую батарею для защиты минного заграждения. Тексты двух других телеграмм Тибор отложил в сторону.

— Корвина предупреждать нет нужды, — сказал Самуэли. — Он и без того знает, что в Будапеште назревают грозные события. По сведениям его агентуры, заговорщики свили гнездо на кораблях флотилии. Но, увы, к сигналам Корвина ни в одной из инстанций не желают прислушиваться. Все впали в какой-то неоправданный оптимизм. Предостережения Корвина встречают иронической усмешкой: дескать, контрреволюционный путч возможен где угодно, только не в Будапеште. К тому же военный комендант столицы Хаубрих и сам, в случае чего, мол, прекрасно справится с положением. Однако у Корвина имеются сведения, что окружение Хаубриха сочувствует белым. Вполне вероятно, что и он заодно с ними.

Но Корвину говорят, главное — проявлять умеренность… Тогда не будет никакой контрреволюции.

— Что же в таком случае делать нам? — озабоченно нахмурился Лейриц.

Самуэли молча барабанил пальцами до столу.

— Нам? Ничего не остается, как прибегнуть к партизанским действиям, — заключил он. — Чтобы помешать переправе контрреволюционных банд, мы. пожалуй, запросим у Ставки не один монитор, как ты предлагаешь, а всю флотилию, что стоит в Обудайском затоне. Ведь сейчас в боевой готовности три-четыре корабля. Странно, конечно, что в военное время большая часть речной флотилии не на ходу. Ну а если вся действующая флотилия будет в моем распоряжении, тогда пусть заговорщики и не помышляют о путче! Кстати, надо бы в Наркомате внутренних дел запросить надежного и опытного комиссара, пусть присматривает за бывшими офицерами флота и держит их под своим контролем. И пусть сразу же примет под свое начало мониторы и ведет их в район предстоящей операции.

Лейриц поспешил на вокзальный телеграф. Вошел Ласло Самуэли.

— Спецпоезд готов к отправке, — доложил он и спросил: — Мыслимое ли дело, Тибор, чтобы в Пеште заговорщики устроили путч?

— Я бы нисколько не удивился, если бы это было именно так, — ответил Тибор, доставая из ящика письменного стола большой армейский пистолет. — По городу распространяют слухи, что Кунфи и его единомышленники «добиваются демократии», что нас, то есть коммунистов, совсем «смяли». Отвод наших войск из Словакии тоже вызывает смятение. Разве заговорщики упустят такой выгодный момент? Конечно же они постараются воспользоваться ситуацией и осуществить свои замыслы…

Вернулся Лейриц и показал Тибору только что полученную телеграмму от военного коменданта Будапешта Хаубриха:

«40-й полк будапештской дивизии металлистов поднят по боевой тревоге. Завтра он поступает в распоряжение вашего штаба и под командованием бывшего полковника Имре Фехера выступит в поход для участия в операциях по ликвидации мятежей».

— Будем ждать его прибытия? — спросил Лейрин, и Тибор укоризненно покосился на него. Тот понимающе улыбнулся, тряхнул головой и сам же ответил: — Нет! Войдем в соприкосновение с ним па фронте. Отправляемся не позже чем через час. Действовать оперативно, по-самуэлевски… Уж как водится!

Но Тибору сейчас не до шуток. Он резко поднялся с места.

— Одного я не могу понять! Среди офицеров флота, действительно, немало реакционеров и авантюристов. Но матросы? Ведь это самый революционный народ. Как же получилось, что на них опирается контрреволюция? Чем сбила с толку этих ребят? Какой лозунг выдвинула?

Спецпоезд дошел до Кунсентмиклоша. Дальше к месту назначения особому отряду пришлось добираться на подводах. Но как ни подстегивали возницы лошадей, автомашина, в которой ехали братья Самуэли, Лейриц и несколько бойцов-ленинцев, далеко опередила их.

Проселочная дорога круто свернула, и сразу за поворотом открылся вид на Шольт. Дорога вела прямо к зданию Совета. Сидящие в машине и мятежники, толпившиеся на площади, одновременно увидели друг друга. Перед зданием установлены два пулемета. Беляки лихорадочно засуетились вокруг них, второпях прилаживая пулеметную ленту. Раздались выстрелы. Но самуэлевцы не растерялись. Шофер Иштван Декань, лихой, решительный парень, резко крутанул баранку и проутюжпл пулеметы, разметав пулеметные расчеты.