Драма жизни Макса Вебера - [21]

Если это так, то импотенция Вебера и асексуальность брака Макса и Марианны считается фактом и, таким образом, удается довольно простым путем проникнуть к истокам страшной болезни Вебера. Это было бы довольно простым и логичным решением. Но справедливости ради стоит отметить, что далеко не все интерпретаторы и биографы Вебера готовы согласиться с таким решением. Поистине здесь напрашивается краткий экскурс на тему новейших спекуляций – удивительно, но это факт! – относительно импотенции Вебера. Некоторые считают, что это миф. Эберхард Демм, специалист по биографии Альфреда Вебера, на основе в принципе тех же источников, что и другие авторы, а также других источников, если не совсем новых, то раньше по этому поводу не используемых, пришел к выводу, что проблемы с сексом появились у супругов Вебер только после того, как мужа настигла страшная болезнь, то есть в 1898 г., а раньше таких проблем не существовало, и потом, по выздоровлении Макса они также исчезли. То есть ни о какой импотенции речь идти просто не может. Сексуальная жизнь у супругов была. Более того, тогда же, в 1898 г., когда, по словам Марианны, «некое злое нечто» протянуло к Веберу «свои когти» (с. 68), она не исключала, что может забеременеть, и тогда ей придется отказаться от части своих нагрузок в женском движении. Демм основывает такой вывод на фразе из письма Марианны к Елене Вебер. «Если бы у нас когда-нибудь появился ребенок», – пишет Марианна; по-немецки: Sollten wir einmal ein Kind bekommen. По-моему, ни по-русски, ни по-немецки из этой фразы нельзя сделать вывод, который делает Демм (ED, 67), особенно если контекст фразы остается за кадром. В результате сложился, так сказать, фронт боев биографов-интерпретаторов. На одной, традиционной, стороне знаменитые биографы Макса, можно сказать, биографы-«классики» (Радкау, Кеслер, Каубе), на другой, ревизионистской, в основном биографы Марианны Вебер: Барбель Мёйрер, Кристина Крюгер, а также названный Демм. (Я не упоминаю некоторых менее известных авторов.) Каждая из сторон старается привлечь больше единомышленников. Поскольку абсолютно надежных доказательств чьей-то правоты не существует и они вряд ли когда-нибудь появятся, противостояние продолжается в виде взаимных опровержений и контропровержений. Принимая во внимание принципиальность дискуссии и невозможность получения неоспоримого доказательства, можно предположить, что в конечном счете вопросы консумации у Веберов и другие подобные вопросы начнут решаться голосованием экспертов. В следующей, четвертой главе есть раздел, который называется «Веберовская карусель» (с. 132). В нем я стараюсь показать, что самые важные принципы веберовского учения об обществе оказываются настолько неоднозначными, что порождают целые школы интерпретаторов, противоречащие друг другу, в результате чего всемирная вебериана превращается в бесконечную череду опровержений и контропровержений. Есть подозрение, что вопрос о консумации грозит выродиться в такую же «карусель» мнений за и против, которая ни к какому решению не приведет, хотя, конечно, открывает возможности высказаться по этому экзотическому вопросу любым самым экзотическим экспертам.

В общем, ситуация довольно причудливая. Но нельзя ведь ограничиться констатацией наличия двух противоположных точек зрения. Я полагаю, что правильной нужно считать ту точку зрения, которая больше объясняет и позволяет увидеть композицию целого, то есть драмы жизни Макса Вебера. А это точка зрения интерпретаторов – классиков. Тем более что сексуальных проблем, а проще говоря, импотенцию Вебера в период болезни не отрицают даже ревизионисты.

Мы остановились на бессоннице и «ночной жизни» больного. Так вот, не просто импотенция, но импотенция в сочетании с половым возбуждением составили главный ужас максовой бессонницы. Практически везде в письмах, когда речь заходит о нарушениях сна, возникает тема поллюций, причем непроизвольные ночные семяизвержения идут под кодовыми словами: «демоны», «мучители», «катастрофы», поскольку они сопровождаются видéниями, изгоняющими сон. Содержание этих видéний остается неизвестным; в сохранившихся письмах ни Макс, ни Марианна о них не пишут, а дневники Марианны, скрупулезно описывающие ход болезни, а также собственные записи Вебера, составленные для одного из профессоров-консультантов, не дошли до нас. Психиатр Ясперс, исходя из более поздних представлений о мазохизме Вебера, предполагает, что в этих снах его подвергают мучениям. Психоаналитики посчитали бы, что видéния представляют причудливые образы его вытесненных желаний. Так или иначе они ужасали беднягу, лишали его сна. Еще во время первого лечения Макса в санатории на Бодензее Марианна адресует мужу ласковые слова: «Это прекрасно, птенчик мой, что ты стал спать немного лучше <…> Появляются ли только «возбуждения» или вместе с эрекциями?»[8] Здесь обнаруживается латентная классификация двух типов физиологических реакций на видéния, то есть на «демонов» и «мучителей», лишающих сна. «Возбуждения» (Reizungen) – это поллюции без эрекции. Радкау в другой своей книге поясняет, что семяизвержение без эрекции – это синдром «возбуждения в слабости», который под именем