Драма в Тихом океане - [68]

Ты посмотри, считает он! Анастасия даже разозлилась. А когда об этом она говорила, капитан и не слушал. Теперь он уже считает!..

– А сразу этого нельзя было выяснить? – обиженно поинтересовался Петров. – Вы заставили меня поволноваться.

– И ты хочешь сказать, не за дело? – криво ухмыльнулся капитан.

Конечно, все знали, что, как говорится, косой кривому глаз колет, но сейчас Демидов был в своем праве.

Петров кивнул и поник. Замечание капитана било не в бровь, а в глаз. Но тут же он встрепенулся.

– А давайте я сам с боцманом поговорю.

– Нет, – строго сказал Демидов. – Больше я рисковать не хочу… Кстати, Анастасия, Панкратов в ваше отсутствие под присмотром?

– Я попросила Зинаиду Поликарповну, чтобы она в лазарете посидела. И сказала, чтобы она никому не открывала.

Обвела взглядом моряков: они не смеются ли над ней как над перестраховщицей? Но те были как никогда серьезны.

Теперь, кажется, никто не сомневался в виновности боцмана. Только вот как провести теперь его арест? А что, если он станет сопротивляться? Да и согласятся ли матросы принимать участие в задержании своего начальника?

– Может, подождать, когда на судно придут представители полиции? – высказала предложение Анастасия.

– А вдруг он ещё кого-нибудь попытается убить? Если можно предположить, что у него мания преследования, то в опасности окажется кто угодно, – решительно проговорил Демидов.

– А команда в курсе, что Фёдора мы выпустили? – спросил Верещагин.

– Вроде, никого в коридоре не было, когда я открывал дверь, – ответил капитан, – а там… кто его знает. Ты же знаешь, пытаться утаить что-то на пароходе – напрасный труд.

– Ох, как мне это не нравится! – покачал головой Игорь Валентинович.

– Интересно, кому нравится? – буркнул Демидов. – Анастасия, а что говорит Зинаида Поликарповна?

– Говорит: бедная девочка! Женщина может выступить против одного мужчины, а против целого стада…

Старпом, не выдержав, фыркнул. Стармех улыбнулся. Капитан недовольно проворчал:

– Не вижу причины для смеха.

– И когда мы пойдем к Щербоносу? – спросила Анастасия.

– Кто, мы?! – капитан от возмущения даже подскочил в своем кресле. – Вы, Анастасия Львовна, сидите в лазарете и носа наружу не показываете. Если всё на самом деле обстоит так, как мы подумали, то Щербонос может сдуру и заложника взять. Хорошо, если это будет не корабельный врач.

Ослушаться Анастасия не могла, о чём потом жалела очень долго. Если уж на то пошло, это она вычислила преступника, и ей же не позволили присутствовать при его аресте! Нет в мире справедливости, а уж в мужском коллективе и подавно.

Она ещё поговорила немного с уборщицей, и та ей высказала свою точку зрения.

– Машенька-то молодая была, глупая. Однажды пришла ко мне в каюту в слезах. И все спрашивала; «Ну, почему, тётя Зина он не бросит свою жену, почему?! Ведь я на шестнадцать лет её моложе. Да ей лет почти столько же, сколько моей маме. Всего на четыре года меньше…» Как ей было объяснить, что умному мужчине одного молодого тела мало. Нужно ещё много чего. И общие интересы, и дети, и совместно перенесённые трудности… Что с этих девчонок взять, если в наших телесериалах мужчины всегда к молоденьким уходят, независимо от того, что она за человек. Вот и Маша понять не могла, что в ней не так? В смысле фигуры…

– То есть, молодость была её основным козырем.

– Именно, – кивнула Зинаида Поликарповна. – Наверное, мы не так своих дочерей воспитываем, если они любовью считают голый секс, а основанием для горячей любви – только юный возраст. А, может, просто мужчины в большинстве своём и любить разучились? Резиновые груди и попки – вот всё, что им нужно?..

Анастасия сидела в лазарете возле Миши Панкратова и прислушивалась к звукам, доносящимся извне. Но так ничего и не услышала, потому что каюта боцмана была отсюда далеко, как и верхняя палуба, на которой должно было развернуться действие.

Но при этом Анастасия составила себе довольно четкую картину того, как там всё происходило. Из рассказа Игоря, которого она расспрашивала так дотошно, что тот наконец взмолился.

– Лучше бы я разрешил тебе при этом присутствовать! Неужели ты до сих пор не поняла, что из меня рассказчик, как из лома орехоколка.

– Хорошее сравнение, – прыснула Анастасия.

– Ладно, слушай. Мы знали, где в данный момент находился Анатолий, и пошли к нему втроём. В последний момент решили к делу никого из матросов не привлекать. А на палубе Щербонос занимался с подчиненными тем, что учил их вязать морские узлы. Причем, не самые распространенные, а особенные, которые он коллекционировал. И, можно сказать, разыскивал умельцев по всему свету, чтобы найти что-нибудь новенькое.Знаешь, что меня возмутило: сидит с ребятами, смеется, что-то им рассказывает, а на лице – ни малейшего раскаяния. Будто он не девчонку убил, а так, крысу, пойманную за борт сбросил…

– Ты считаешь, он нисколько не раскаялся?

– Я считаю, у него и в самом деле что-то с головой. Но инстинкт самосохранения имеется даже у психов. Он как увидел, что мы идём к нему втроём, так сразу и понял, что к чему. Раз Фёдора выпустили, никто ему руки не вяжет, значит, нашёлся вместо стармеха другой подозреваемый. Олег говорит: «Анатолий Григорьевич, ты бы ребят отпустил, у нас к тебе парочка вопросов имеется!» Толик дурку включил: у меня от моих матросов секретов нет. Демидов от ярости аж побелел. «Ты, говорит, боцман, про субординацию не забыл? Тебе, говорит, не какой-нибудь хрен с горы приказывает, капитан!»