Дракула Энди Уорхола - [18]

– Джонни, Джонни…

Он обернулся – и голова его закружилась от избытка крови. Он почувствовал, как кровь забродила по телу; все было полно ею: желудок, сердце, вены, мочевой пузырь, легкие. Еще немного – и она выдавила бы наружу его глазные яблоки.

В отступавшие тени боязливо вжималась дампирша.

– Джонни, – произнесла она, выходя на свет.

Ее кожа тут же потемнела и сморщилась, но она этого не замечала. В руке девица сжимала потрепанные бумажки – грязные деньги. Джонни догадывался, что ей пришлось сделать, чтобы получить их.

Это была та самая девушка, которую он некогда нарек Ноктюрной. Девственница из «54». От ее невинности – во всех смыслах – не осталось и следа.

– Пожалуйста, – взмолилась она, вульгарно выпятив губы.

– Кое-что изменилось, – ответил Джонни, вошел в лифт и задвинул за собой решетку.

Перед ним возникли ее глаза с красным ободком.

– Возьми же их, – клянчила она, сворачивая купюры трубочками и проталкивая их сквозь решетку. Деньги упали к его ногам.

– Поговори с Руди или с Эльвирой, – посоветовал Джонни. – Они дадут тебе дозу.

Она отчаянно замотала головой. Ее волосы торчали в полном беспорядке и были выжжены в белый цвет с подпалинами. Она вцепилась в решетку, и ее пальцы пролезли меж прутьев, как черви.

– Не нужна мне доза, мне нужен ты.

– Нет, милочка, я тебе не нужен. У тебя денег не хватит. А теперь втяни-ка коготки, а то останешься без них.

По щекам ее струились слезы цвета ржавчины.

Джонни дернул за рычаг, и лифт пошел вверх. Девушка отпустила прутья. Лицо ее стало тонуть и в конце концов исчезло. Она уже и прежде ему докучала. Надо с ней что-то делать.

Не то чтобы Джонни совсем забросил прежний бизнес, просто ему приходилось тщательнее выбирать клиентов. Самый крошечный глоток из вены стоил теперь десять тысяч долларов. Далеко не в каждый рот он был готов выпустить свою кровь.

Все прочие могли просто купить себе дозу.

Руди и Эльвира ожидали его в прихожей; глаза их покраснели с наступлением ночи, которая медленно опускалась на город. Эти двое, разумеется, тоже были дампирами. Отец недаром ценил тепленьких рабов, своих цыган и юродивых, и Джонни тоже приложил некоторые усилия, чтобы подобрать себе вассалов. Когда он вошел в квартиру, стянув с себя бирюзовый замшевый плащ до пола и отшвырнув прочь белую широкополую шляпу с черным пером, Руди вскочил с кушетки, как по команде «смирно». Эльвира, затянутая в черное узкое платье с вырезом по самый пупок, приветственно изогнула бровь и отшвырнула в сторону журнал «Sensuous Woman». Руди подобрал плащ и шляпу и повесил их на вешалку. Эльвира поднялась, как змея из корзины, и поцеловала воздух возле щек своего хозяина. Она прикоснулась черными ногтями к его лицу, прислушиваясь к пульсации крови.

Потом они прошли в столовую.

Руди Паско – карманник, которого Джонни поймал в поезде подземки, – мечтал об обращении: он хотел стать таким же, как Джонни. Нервный, откровенно амбициозный, к тому же американец, он превратился бы в настоящее чудовище, мстящее всем и каждому за то, что при жизни его не оценили по заслугам. Джонни не вполне комфортно чувствовал себя рядом с таким зацикленным человеком, как Руди, но пока что от него был прок.

Эльвира, бесспорная «Драковая Ведьма» года, имела больше оснований претендовать на бессмертие. Она знала, когда следует подпустить холода, а когда вспылить, и внимательно следила за тем, чтобы никогда не выставлять свои чувства напоказ, – даже когда вдыхала целые горы драка и облизывалась на каждого встречного юношу. Она любила закусывать геями, утверждая при этом, – со свойственным ей жутковатым пристрастием к словесной игре, – что вкус у них лучше, чем у натуралов. Энди привел ее со своей «Фабрики».

Деньги лежали на обеденном столе из полированного дуба, в кейсах. Они были уже пересчитаны, но Джонни сел и пересчитал заново. Руди называл его «графом», чуть ли не с издевкой. Парню было невдомек, что деньги переходили в собственность Джонни только после пересчета. Эта навязчивая ритуальность была одной из особенностей, свойственных каждому, в чьих жилах текла кровь Дракулы. Некоторых четвероюродных выродков, живущих в горах, можно было даже отвлечь от добычи с помощью пригоршни тыквенных семечек: они не могли пройти мимо, не пересчитав их все. Но это, конечно, было абсурдно, а вот в случае с деньгами – крайне важно. Энди понимал Джонни в том, что касалось денег: что они необходимы не из-за тех вещей, которые можно на них купить, – но сами по себе. Цифры завораживали.

Пальцы у Джонни были настолько чутки, что он мог сосчитать деньги, просто перетасовав пачку, как карточную колоду, разделив ее пополам, – словно лаская купюры. Он извлекал из пачек грязные банкноты, рваные, заклеенные скотчем или залитые чем-нибудь, и кидал их Руди.

На столе был 158 591 доллар – для одной ночи неплохой барыш. Личный заработок Джонни составит ровно сто тысяч.

– Руди, а откуда взялся девяносто один доллар?

Парень пожал плечами. Доза стоила пятьсот долларов, и торговаться не разрешалось. Никакой мелочи оставаться не должно было.

– У ребят есть расходы, – сказал Руди.

– Они не должны совать нос куда не следует, – возразил Джонни, используя недавно усвоенное выражение. – Весь навар они должны отдавать вам. Есть расходы – пусть попросят вас их покрыть. У вас ведь хватит средств на любой непредвиденный случай, не так ли?