Дракула - [23]

В дверном проеме появилась женщина-цыганка; поприветствовав нас, она немедленно отступила в сторону. Отец шел позади меня; я слышала, как он ступает по мраморному полу, но отказалась от мысли обернуться и посмотреть на него: мне совершенно не хотелось быть обращенной в соляной столб.

— Вы голодны? — спросила меня служанка, и едва уловимый страх мелькнул в ее темных глазах.

— Нет, спасибо. Я уже… подкрепилась, — тихо ответила я.

Она вздохнула с облегчением: судя по синякам на шее, ее роль в этом доме была очевидна.

— Пойдем, дочь моя. За разговором мы лучше узнаем все друг о друге.

И это не было просьбой. Не многие из тех, кто перечил желаниям моего отца, оставались в живых. Итак, я последовала за ним, про себя взывая ко всем известным мне богам защитить меня сейчас и чтобы его мысли были направлены на то, как примириться и восстановить наши отношения, а не на то, чтобы окончательно их разрушить. Но возможно, где-то в глубине души я жаждала последнего.

Он сел в громоздкое кожаное кресло. Оно напоминало трон — высокая спинка, декоративные резные фигурки на подлокотниках и ножках. Мне же пришлось остановить свой выбор на более скромном предмете мебели.

— Все это тянется чересчур долго, — начал он.

Впервые я видела усталость в его глазах.

— Я бесконечно одинок, Анжелика, — продолжал он. — Долгие-долгие годы…

Внезапно он показался мне сильно постаревшим, я даже заметила серебристые пряди в его темных густых волосах. Конечно, я прекрасно знала, что он никогда не состарится. Но неясное чувство охватило меня, ощущение того, что могло быть или… должно было произойти.

— Я совершил много ошибок, думаю, ты знаешь об этом, но ты моя единственная законная дочь в этом столетии… Чудо во многих отношениях.

Он замолчал, и его слова повисли в воздухе, как будто он ожидал возражений.

Мне трудно было с уверенностью сказать, верю ли я ему, но услышала я достаточно. Вопрос, невольно сорвавшийся с губ, слишком долго сидел внутри меня:

— Ты действительно ждешь, что я прощу тебя? Я знаю, кто ты. Знаю, кто я. Неужели недостаточно того, что ты уже сделал?

Мгновение он молчал. Но звенящая тишина, наполнившая комнату, казалось, длилась вечно. Наконец он произнес:

— Ты нужна мне. Ты единственная, других таких нет.

— Нет, отец, я достаточно настрадалась. Все это было лишь, пустой тратой времени. Ты нисколько не изменился и никогда не станешь другим. — И я с такой силой сжала подлокотники кресла, что ногти впились в податливое дерево. — Я уеду завтра, сразу после захода солнца.

— Сегодня ты уже утолила свой голод, не правда ли? — Спросил он.

— Да, и ты прекрасно знаешь об этом. Некий самозванец, возомнивший себя посвященным в мистические тайны, и его подруга.

Мой отец встал с кресла:

— Ты думаешь, что ты совершенно иная, Анжелика. Но ты тоже забираешь жизни. Видишь ли, дочь моя, мы с тобой… одинаковы.

— Но это была лишь самозащита, — начала я торопливо. — Они были действительно опасны. В этом человеке было что-то странное… необычное. Я должна была защитить себя, скрыть нашу тайну. — Гнев пронзал меня и ранил, подобно тысячам острых ножей. — Тем не менее я признаю, что лишила человека жизни… — уже спокойнее закончила я.

— Что? Тогда, возможно, ты совершенно не та, какую я надеялся увидеть после всего, что случилось…

В глубине души я знала, что он прав, потому и ненавидела его так сильно. В этом и крылась причина столь долгих лет разлуки: именно я тогда оттолкнула его от себя. Не было больше смысла отрицать очевидное: я была частью его, а он — меня, и это была глубинная связь — через кровь и плоть.

Я чувствовала, как слезы катятся по моим щекам, оставляя влажные, едва заметные дорожки, и это были кровавые слезы. Тогда он шагнул ко мне — казалось, его ноги не касаются пола, — и, глядя на меня с бесконечной нежностью, светившейся в его глазах, крепко меня обнял.

Я чувствовала себя в полной безопасности, понимая, что он защитит меня от всех невзгод. Он прижал меня еще крепче к своей груди, так что я боялась не то что говорить, но даже дышать. Любой посторонний звук мог вдребезги разбить очарование момента. Он был бы потерян навсегда. Конечно, рядом со мной был мой дорогой отец, а я навсегда останусь папиной малышкой…

Я пристально взглянула в его глаза, сейчас они были бездонны и холодны как сталь. И в следующий момент, когда его зубы погрузились в мою нежную кожу, я едва не задохнулась от наслаждения, волной пробежавшего по всему телу. Ни одно из земных удовольствий не могло с этим сравниться.

— Прошло так много времени, дочь моя! — наконец сказал он, отстраняясь от моей шеи и вытирая кровь с алых губ тыльной стороной ладони.

— Ты действительно скучал по мне? — спросила я, снова оказавшись в его объятиях.

Он удивленно выдохнул, ощутив, как мои зубы вонзаются в его горло, твердое и холодное как лед. Я стремительно втянула в себя тепло, исходящее из глубин его тела, не тратя время на то, чтобы распробовать, отчаянно вбирая его жизненную силу.

— Довольно, — потребовал он, пытаясь освободиться из моих объятий.

— Нет, — ответила я.

Дрожа от страха, я крепко схватила его руками за горло… но он был слишком силен, даже для меня.