Драконья справедливость - [10]

Лайам пожал плечами и удрученно вздохнул.

— Я распутал совместно с эдилом Кессиасом несколько сложных дел, но… не совсем обычным путем. Я… э-э… вычислял злоумышленников, а он осуществлял все остальное — производил аресты, оформлял бумаги, отправлял арестованных к герцогу, в Дипенмур…

Лайам несколько преувеличил. К аресту с последующей отправкой преступника в Дипенмур привело только одно из расследований, которыми он занимался. Остальные два дела разрешились таким образом, что брать под стражу никого не пришлось.

— Так что теперь, получив большую самостоятельность, я барахтаюсь как кутенок, брошенный в воду. Я не уверен, что госпожа Саффиан понимала это, возводя меня в ранг своего заместителя, ведь на нее в эти дни свалилось столько всего.

Она и не пыталась ничего понимать. Ей прислали квестора, значит, он должен работать.

Эдил нахмурился.

— Но ведь какой-то опыт у вас должен иметься? Эдил Кессиас отрекомендовал вас госпоже Саффиан как человека с исключительным нюхом.

— Что ж, наверное, у него были к тому основания, — Лайаму все-таки не хотелось, чтобы его держали за полного дурака. Но и превозносить собственные достоинства ему не хотелось также. — Кое-что мне действительно удавалось. Я неплохо беру след и разбираюсь в поступках людей. Я лишь не знаю всех тонкостей процедуры…

— И как отличить тяжкое преступление от простого? — Эдил несколько долгих мгновений не сводил с него глаз, все еще хмурясь, затем решительно кивнул. — Хорошо, вас, видимо, следует принимать таким, каков вы и есть. Заходите — мы выпьем для бодрости еще по стаканчику и попытаемся рассеять туман, какой вы тут напустили.

Лайам облегченно вздохнул.

— Спасибо.

Когда они зашли в гостиницу, выражение лица эдила все еще оставалось скептическим, но Лайама это не волновало. «Лучше уж показаться дурнем сейчас, чем на заседании ареопага». Эласко послушно, как привязанный, следовал за начальником, Лайам шел рядом, придерживая уоринфордского квестора за плечо.

Гостиничная таверна уже закрывалась. Усталые слуги выметали из опустевшего зала опилки и подтирали лужицы пролитого вина. Однако Куспиниан, не глядя по сторонам, прошел к одному из столиков и зычно спросил воды и вина. Ему тут же повиновались. При тусклом свете немногих свечей стало видно, что Эласко совсем худо, смазливое личико юноши было зеленым, и, когда принесли заказанное, эдил заставил его выпить чуть ли не полграфина воды. Потом он из другого графина налил себе и Лайаму по стакану молодого вина и улыбнулся.

— Итак, сударь мой, о чем вам хотелось бы узнать?

— Да, собственно, обо всем, — усмехнулся ответно Лайам. — Но поскольку надо с чего-нибудь начинать, может быть, мы оттолкнемся от дела, о котором я спрашивал раньше. Тот чародей, найденный мертвым на постоялом дворе. Я не уверен, что этот случай вообще представляет интерес для выездного суда. Следов насилия нет, значит, он мог умереть и естественной смертью. Но даже если это убийство, откуда известно, что в нем замешана магия?

Эласко устремил на Лайама затуманенный взгляд и издал какой-то неразборчивый звук.

— Вы не видели его предсмертной гримасы, — кивнул Куспиниан. — Вы ее не видели, иначе не говорили бы так. Только магия может вызвать на лице человека подобный оскал. Но подумайте, — продолжал он, — даже если бы у нас не имелось столь весомого указания на характер деяния, все равно уже одно то, что покойный был чародеем, отсылает это дело под юрисдикцию ареопага. Во-первых, чародея трудно убить иначе, чем при помощи магии, и, во-вторых, ареопаг — последняя инстанция, которая может что-либо прояснить. Только вы устанавливаете, что на самом деле произошло и каковым должно быть наказание.

— Наказание?

— За простое убийство преступнику в худшем случае грозит лишь повешение. За убийство, отягощенное магией, сожжение или четвертование.

Лайам поморщился. Эта новость произвела на него неприятное впечатление.

— Значит, я не просто должен выяснить, кто совершил преступление, но и каким способом?

Эдил постучал костяшками пальцев по столу.

— Вот именно, квестор. Тут вы, наконец, угодили в самую точку. Ваша работа заключается не только в том, чтобы понять — кто, но еще и как, и насколько тяжким был данный проступок. Этот чародей, Пассендус, у нас не один. Вы читали отчет об убийстве Элдина Хандуита?

Лайам успел ознакомиться и с этим делом. Богатый уоринсфордский купец Хандуит был растерзан в клочья демоном, которого вызвали его брат и невестка. Хотя в мрачноватости этой истории и таилась некая притягательность, загадки она не несла в себе никакой.

— Да, но вы ведь уже и сами знаете, кто тут виноват. Так зачем же мне во все это вникать?

— Дело на первый взгляд кажется легким, но это как раз тот самый случай, когда надо определить степень отягощенности преступления, — воздел перст к потолку Куспиниан. — Если брат купца со своей женой призвали демона, чтобы убить Хандуита, то наказание должно быть самым суровым, даже более суровым, чем за убийство при помощи магии. Всех тонкостей я не знаю, в них разбирается Милия, но, насколько я помню, таким преступникам перед казнью вырезают язык. Наш герцог косо посматривает на магию, а уж демонология просто выводит его высочество из себя. Но сами Хандуиты клянутся, что всего лишь гадали и что демону удалось вырваться на свободу против их воли. А за случайное убийство им полагается лишь по сотне ударов плетью — и все.