Драконоборец - [9]

– Мамочка, я знаю, как убивают животных. Ты сама охотишься и протыкаешь белочек и кроликов стрелами, а мы их потом едим.

– Да-а, примерно так. Только папа дракона есть не стал.

– Почему?

– Люди не едят драконов, дурашка. К тому же пришлось удирать от других драконов.

– Других драконов! А почему папочка и их не убил?

– Ну, драконов было очень много, Лиана. И все они огромные.

– Хочу увидеть дракона.

– Сомневаюсь. Мы скрыты от любых драконов, нам ничего не грозит. Твой папа нас защищает.

– Почему дядюшка Глыба кричал на папочку за то, что они убежали от драконов? Он тоже хотел, чтобы папа их перебил?

– …Нет, твой дядя … порой сильно грустит. Вспоминает ту ночь и очень расстраивается.

– Почему?

– Вот подрастешь, Лиана, и я тебе всё расскажу.

– …мамочка?

– Лиана, иди спать.

– Те другие драконы разозлились на папу? По-моему, убивать дракона – это очень нехорошо. Спорим, тому дракону не понравилось, что папочка проткнул его, так что он упал и больше встать не смог.

– Он же зверь, Лиана, он ничего не понимает, а твой папа – герой. Теперь тс-с.

– Мамочка. Мамочка. Мамочка, знаешь, у Нарциссы живет ручной кролик. Как думаешь, мне можно завести ручного дракона?

– Лиана, НЕТ.

* * *

Лиана родилась в скрытом городе Доблести через много лет после того, как драконы спалили дотла их деревню и стали охотиться за селянами. Детство она провела в тесных тоннелях, которые выжившие и почитатели Драконоборца вырыли в холме, – единственном месте, где драконы не могли их выследить.

Разумеется, когда отец по-своему пересказывал эпическую историю, то ни о спалённой деревне, ни о мстительных драконах не упоминал. Вместо этого он рассказывал о мече с обсидиановым остриём, который нашел среди золота и вонзил в глаз дракону. Рассказывал, как яростно ревел этот жёлтый зверь и как его пламя опалило песок вокруг них, пока они бились. Потом отец закатывал рукав, показывая ожоги, покрывавшие половину тела. А порой, если поклонники давали ему как следует напиться, рассказывал и о сокровищах: золоте, сверкающих каменьях, тяжелой лазуритовой статуэтке дракона. Взгляд его становился туманным, пока он говорил о добыче, кроме которой ничего в жизни не ценил по-настоящему.

Однако его любимой частью истории, той, которую отец никогда не пропускал, было как он отсек ядовитое жало с кончика драконьего хвоста. Он приводил гостей показать обрубок – будь то днём или ночью, и далеко за полночь, даже тех, кто уже видел его тысячу раз. Трофей хранился в гостиной, в стеклянном коробе, и Лиане из-за него снились кошмары.

Одноклассницы Лианы стали отказываться ночевать у нее после того, как Фиалка брякнула:

– Вдруг оно оживет?

Нарцисса сказала:

– Или из него вырастет НОВЫЙ ДРАКОН? Ящерицы же вырастают из оторванных хвостов!

А Фиалка добавила:

– Или вдруг кто-нибудь из нас во сне набредет на него и весь ОТРАВИТСЯ?

Тогда девчонки разом прогудели:

– О-О-О-О-О-О.

Опасения были вполне обоснованные. Драконье жало – самое жуткое украшение для гостиной. Загнутое, как у скорпиона, оно ядовито поблескивало и было покрыто с одного краю коркой запекшейся крови. Лиана не понимала, как на него можно хоть раз взглянуть, не говоря уже о том, чтобы держать в доме, под стеклом, на покрытой гобеленом подставке, где ей приходится каждый день им любоваться.

Лиана только с радостью оставалась с ночёвкой в пещерах у подруг. Её приглашали все, каждый хотел подружиться с дочерью Драконоборца. Она была, можно сказать, принцессой подземного города.

Однако и дочь владыки не выпускали наружу. Она едва ли видела солнце, а о ветре только мечтала.

Каждый раз на ночь ей рассказывали одну и ту же историю:

– Однажды могучий герой отправился в пустыню и убил там королеву песчаных драконов. – Мама гладила её по голове и мечтательно смотрела на пламя масляной лампы. – Он храбро бился с ней в ночи, пока она не рухнула замертво, а после поскакал домой, прихватив величайшее сокровище, какое только видел мир.

– Где сейчас это сокровище? – спросила Лиана, когда ей было четыре, а потом еще раз, когда ей было пять, и еще чаще она спрашивала об этом в шесть лет. – Можно на него взглянуть?

– Тс-с, – шептала в ответ мама. – Его никому нельзя видеть. Оно в тайнике.

– Так ведь Драконоборец – мой папа. Нарцисса говорит, это странно, раз у него есть большая блестящая штуковина, а мне на неё взглянуть нельзя. Она говорит, что, может, её и нет вовсе или папа её где-то потерял. Нарцисса предложила задержать дыхание, пока вы не дадите мне увидеть сокровище. Я попыталась, но у меня так сильно разболелась голова, что я не буду больше этого делать.

– Сколько же дельных мыслей в голове у Нарциссы, – заметила мама.

– А ты сокровище видела, мамочка?

– Ну разумеется, – отвечала она, однако при этом благодушное выражение на её лице омрачалось мимолетной тенью, и Лиана начинала сомневаться.

Для мамы папа всегда оставался героем, даже когда громко храпел или бурчал из-за того, что в пещерном поместье у них воняет, хотя позже выяснилось, что все из-за пары его шерстяных носков, которые он забыл под ковром. Мама повторяла всем, кто слушал, его рассказы, даже зная, что не все из них правда.