Драконий ад - [26]

Первый шаг в пропасть. Первый взмах крыльев. Дракон ликовал, он учил меня летать, парить, скользить в струях морозного воздуха высокогорья. Холод. Заледенелой душой, выстывшей от предательства, обретший крылья, я возносился над плато; и вертолет, и озеро, и отроги хребта быстро исчезали в туманной дымке. Полет — блаженство драконьего ада. Рядом появилась бесплотная тень. Я отпустил своего дракона на все четыре стороны. Сначала он испугался и запаниковал, но я помог ему сделать тело из кусков облака, и мы летели двумя бестелесными бестиями к темнеющему куполу неба, на котором проступали искорки звезд, и робко проявлялся лик ущербной луны, улыбающейся где-то внизу, у линии горизонта.

Медленное биение сердца, или это ветер рвет крылья, уносит нас в потоках, воздушных реках, простирающихся над Землей?

Сон. Размеренный шелест крыльев баюкает, ограняет те мечты, невысказанные, непонятые слова, которыми душа пытается общаться с нами. Полет в грозу. Как давно это было? Год, полгода, месяц назад? Или вечность? И было ли на самом деле? Сон...

***

...Пробив нижний слой облачности, самолет огибает тучу и ползет вверх, к чистому небу и вечернему солнцу.

Облака, словно большие мотки сахарной ваты, висят в сумерках приближающейся ночи. Истребитель срывают с них верхушки, бороздит крылом склон клубящейся горы, которую мы огибаем по восходящей спирали. Из серости туч мы вырываемся на простор небесных полей. Почти на линии горизонта, еле видное сквозь полосы перьевых облаков, висит низкое закатное солнце. Край тучи, попавший на пути солнечных лучей, светится, но со стороны незримой ленты нашего курса видно, что синь предгрозового неба сгущается в фиолетовый сумрак, охвативший уже половину мира.

Толстый слой облаков рассечен каньоном, узким провалом от неба до земли. Эта вселенская трещина наклонена в сторону нашего движения и хочется нырнуть в ее темный омут, посмотреть, что там, в глубине. Существует ли еще земля и маленькие огоньки на ее поверхности, выдающие присутствие людей? Или там уже иная реальность, наползающая на наш мир, бороздящая пространство и оставляющая на поверхности планеты незримый след, словно след гигантского слизня? На наше счастье небо остается прежним, и мы летим, ничем не связанные с тем, что происходит в сумраке, окутавшем мир внизу.

По широкой дуге мы уходим от надвигающейся грозы и безумства электрических разрядов, убивающих все живое в доли секунды.

Острый нож грозового фронта все больше отхватывает от небосвода, и мы бесстрашно пронзаем вязкое лезвие бури.

Горы, облачные хребты и долины с маленькими лоскутками туч. Половинка растущей луны и одинокая мерцающая точка, не знающая, то ли ей утонуть в океане ночи, то ли стать путеводной звездой, уводящей в мир иллюзий. Все заволакивает в одно мгновение, и ледяная крошка застывшего от высоты дождя бьет по фюзеляжу. Самолет, затянутый в турбулентность, трясет от вихря, запутавшегося в складках облака. Это продолжается долго, мучительно долго, кажется, что не осталось ничего, кроме белесой мглы и тускло светящейся панели приборов передо мной.

И снова мир разделен на верхний слой, наполненный темнотой с пылинками звезд и нижний слой, теряющийся в сгустившихся сумерках.

Медузы облаков, наполненные мертвенно-бледным светом ненастного неба. Висящие струи дождя похожи на длинные нити щупалец, безвольно колыхающиеся под порывами ураганного ветра.

Гроза нагнала нас и превратила нижний мир в огненный ад.

Вспышки молний, с прожилками ультрафиолетовых разрядов, иногда алые, иногда ослепительно белые, жалят призрачные небесные поля и растекаются по поверхности облаков. Мы летим над ними, и кажется, что внизу идет бой. Напряжение химерической битвы нарастает, но звуки сраженья не долетают до нас, тонут в ровном шорохе рассекаемого воздуха. Ударов грома не слышно, только в наушниках стоит нескончаемый треск, словно рой насекомых заполнил эфир.

Полетный план нарушен, и мы причудливо скользим по небу, пытаясь найти безопасный путь, пробуя вернуться из хаоса грозового неба в наш уютный домик с крепкими стенами. Тяжелая туша космоса давит, прижимая к земле, и я осознаю, что мы здесь чужие. Что в жизни имеет ценность лишь глоток спирта из фляжки и дождь, барабанящий всю ночь по железной крыше. Тоска и неумолимое желание вернуться гонят нас назад к дому.

Задание не выполнено, никто не погиб и не был убит. И ничего не жаль, кроме молний, бессмысленно растративших свою ярость над выжженной шквалом ядерного взрыва землей.

***

Я очнулся над хребтами Гималаев. Дракон превратился в ледышку и никак не мог отогреться в моей груди. Он ругал меня, сетовал на то, что мои мечты скоро доведут меня до погибели.

А зачем же еще мечтать? Ведь грезы для этого и предназначены — дарить нам сладкую смерть, вечное забвение, если мы рискнем скрыться в их тенистых садах.

Внизу проплывали вершины, неприступные стены горных хребтов с висячими ледниками. Им, вершинам, было все равно, что в мире больше не осталось людей, готовых их покорять, готовых жертвовать своей никчемной жизнью, чтобы постоять над всем сущим и несколько минут почувствовать себя божеством. Я подумал, что одинок так же, как горы.