Дракончик с мягкой шёрсткой, или Муки творчества - [3]

— А то, что если бы не эти самые спорные моменты, обаятельного литературного героя не пришлось бы уничтожать, как… как я не знаю кого…

Литературный герой задумался:

— То есть, ты хочешь, чтобы я всего этого не делал?

— Наконец-то до нашего героя это дошло.

Дракончик ещё больше задумался:

— Но это невозможно, — грустно сказал он.

— Почему?

— Потому что я такой. Как я могу вести себя по-другому, если я именно такой? А как же художественная достоверность?

— Ну надо же, обросший шерстью дракон учит меня художественной достоверности, — скептически хмыкнул Серёга.

— И потом, — продолжил дракончик, — если я ничего этого не буду делать, то просто книги не получится. Выкинь какой-нибудь эпизод — и с ним сразу выкинется несколько глав, выкинь остальные — и в романе совсем не останется текста. А что тогда будут читать читатели?

— Ты думаешь, что читатели мечтают читать про твои глупые шутки?

— Я думаю, — с гордостью ответил змей, — что они будут стремиться познать мой сложный характер и выяснить истинную причину моих поступков, — он еще раз с грустью посмотрел на пустую тарелку. — А у твоей жены точно не осталось больше пирожков?

— Точно, — буркнул Серёга. — И что теперь делать? Позволить сэру Арчибальду расправиться с тобой?

— Не хотелось бы, — деликатно сказал дракончик, потом вздохнул и добавил: — А может, можно как-то по-другому исправить ситуацию?

Сергей задумался, потом сказал:

— Послушай, если ты не можешь не делать всех этих гадостей, то, может быть, ты можешь делать какие-нибудь добрые вещи? Тогда бы ты получился весьма противоречивой натурой, я бы показал сложную борьбу добра и зла, идущую в твоей душе…

— Ты как-то это с сомнением говоришь, — дракон подозрительно поглядел на писателя. — И какие добрые дела я могу сделать?

— Ну, к примеру, — Сергей попытался говорить с энтузиазмом, — уйти в монастырь!

— В монастырь, — не понял дракон, — к этой самой почтенной леди?

— Нет, — помотал головой Серёга, — опять тебя на какую-ту похабщину тянет, зациклился просто.

— Это ты на монастырях зациклился, чуть что — сразу в монастырь. Что я там буду делать?

— Думать о грехах, раскаиваться, — у Сергея уже не было прежней уверенности в голосе, — поститься…

— Поститься?

— Ну, посидишь на диете, овощи там всякие, капустка, морковка…

— Капуста? — дракона аж передернуло. — Нет!

— Хотя бы попробовать можешь?

— Нет!

— Ненадолго?

— Нет, и не проси! Лучше уж погибнуть быстро и в весёлом бою, чем медленно угасать с постной миной на морде!

— Ну, хорошо, тогда спаси кого-нибудь.

— Кого? О! Я придумал! Давай, я буду забирать не две, а три коровы, но одну торжественно спасать и отпускать? Конечно не каждый день.

— Очень смешно. Лучше спаси какую-нибудь маленькую девочку.

— И как я её спасу? Ты думаешь, селяне так и дадут мне подлететь к маленькой девочке и спасти её? Они в последнее время какие-то нервные стали, как только я появляюсь, сразу за колья да вилы хватаются, а то ещё норовят и подпалить. Да и как я её спасать-то буду? — дракон посмотрел на свои лапы. — Я ж на самом деле огромный, если я со своей лапой, да на девочку, то она — крак…

Дракон шлёпнул лапой по тарелке, та сделала кульбит, грохнулась со стола на пол и раскололась на несколько частей.

— Сергей, что тут у тебя такое творится? — в комнату вошла жена, с изумлением посмотрела на разбитую тарелку. — Ты что, уже все пирожки съел?

— У меня творческий голод, — пробурчал Сергей.

— Это замечательно, но зачем же тарелки бить?

— Я нечаянно!

Жена покачала головой, подобрала осколки с пола и вышла. Дракончик вылез откуда-то из-под стола с умилением посмотрел вслед сергеевой жене, потом с горечью обратился к автору:

— Теперь точно больше пирожков не будет. А ты говоришь — девочку, когда даже тарелка — крак, и нет больше пирожков. Неуклюжий я, — самокритично добавил он, — но видел бы ты, как классно я летаю!

— Ты опять начинаешь хвастаться?

— Честное слово! И ещё сверху огнем как дам! Да я просто непобедим! Во! Я придумал! А давай я спасу всех от вражеского нашествия! Испепелю полчища врагов, я могу!

— Каких врагов? Против тебя уже все королевства, враждовавшие до этого тысячу лет, объединились! Ты же сам и есть то самое полчище, которое испепелять надо!

— Может каких-нибудь демонов? Или эту самую зеленую слизь… нет? Ну, хотя бы огромных троллей? Или маленьких троллей? Троллей-гномиков?

— Нет там никаких троллей, — огорченно сказал Сергей.

— Откуда ты знаешь?

— Сам в прологе написал.

— Это ты явно поторопился!

— Ты ещё сейчас меня будешь учить, как писать романы? — Серёга начал сердиться.

— А почему бы и нет? В конце концов я, так сказать, нахожусь внутри романа, мне видны многие скрытые от внешнего взгляда тонкости, а я всё-таки весьма наблюдателен и сообразителен, мог бы…

— И почему это меня все учат?! Читатели учат, Олимпиада учит, теперь ещё и герои свои собственные учить собираются! — заорал Сергей. — Да почему я вообще должен над всеми вами напрягаться и думать о чём-то?! У меня что, вся жизнь теперь будет состоять только в том, чтобы дракон, которого я сам придумал, себя хорошо чувствовал и развлекался, как мог?! Я теперь каждый день должен просыпаться с мыслью «ах, как там себя чувствует мой любимый дракон»?! А своей собственной жизни ты мне уже совсем не оставляешь?!