Дракон не спит никогда - [23]

– Что с ней? Ей нужна медицинская помощь?

– Ее надо убрать с «Джемины-7». Она псионически чувствительна. Нутро Стража набито душами, все они активны электромагнитно, некоторые – псионически. Она борется ради сохранения своей личности. – В чем дело на самом деле – Панцирь понятия не имел. Но это звучало убедительно. – Если ее не удалить, мы ее потеряем.

Военачальника это не озаботило. Он начал было какой-то вопрос.

– Я говорил достаточно. Я тебе ничего не должен. Ты приволок этих людей сюда силой, вопреки праву, справедливости и закону. Я не буду содействовать твоим преступлениям.

Военачальник рассмеялся:

– Ты меня позабавил. Закон здесь – я. Правом и справедливостью будет то, что я таковым назову.

И он снова стал задавать вопрос. Панцирь отвернулся.

– Путь страуса? Это верный путь к смерти, Кез Маэфель.

– Смерть неизбежна.

– Внимание.

Панцирь обернулся и увидел зеленоватое мерцание за плечом Военачальника. Оно жужжало, как крылья насекомого.

– «Миротворец-один», остановить все медицинские и восстановительные работы до следующих распоряжений. – Насекомое зажужжало сильнее. – Вопрос рассматривается.

Власть. Власть в чистейшем виде.

– Ты в самом деле так поступишь?

– Мне все равно. На спасательные работы уходит время, которое лучше потратить на выслеживание пути заразы бунта.

– Отправь остальных, и я буду сотрудничать.

Мерцание загудело снова. Военачальник поднял бровь:

– Персональная защита, включение. – Мерцание окутало его с головы до ног. Он прошел вперед, растолкал Неприкосновенных и поднял Миднайт с Янтарной Души. – Вот эта останется. И эта крылатая. Остальных – обратно на Мерод Скене.

На лучшее Панцирь не мог рассчитывать. Военачальник приказал вывести Неприкосновенных и возобновить спасательные работы. Он сел в кресло.

– Подойди сюда, Кез Маэфель. Садись.

Панцирь сел, всем телом ощущая испытующее внимание нескольких сот Обожествленных.

– Кто это создание?

– Янтарная Душа? Не знаю. Никто не знает. Думаю, она не знает и сама.

– Как она стала Неприкосновенной?

– Потому что она чертовски опасна.

– Псионически?

– Да.

– Создание ее вида было на тревеллере, который привез крекелена на П. Джексонику. Оно называет себя Искателем Потерянных Детей. Тебе это что-нибудь говорит?

– Нет.

Панцирь глядел, как охрана Стража выводит Неприкосновенных. Миднайт смотрела на него отчаянным взглядом, крылья ее повисли, грустные и обесцвеченные. У нее был виноватый вид.

Янтарная Душа кричала.

22

Капитан-лейтенант Хагет быстро расхаживал из угла в угол. Джо раздражало хлопанье его подметок. Хотелось ему сказать, чтобы сел и прекратил суетиться.

– Сержант.

– Да, сэр?

– Есть предложения, чем заполнить ничем не занятое время? Никогда раньше мне не было нечего делать.

«А ты бы мемуары писал. Глядишь, на десять минут и хватило бы».

Джо пожала плечами:

– В военном экипаже нас на долгое ожидание замораживают. При коротких – спим, тренируемся, играем. Трахаемся от души… сэр, – добавила она, прикусив губу, чтобы не выдать улыбку. Его реакция была точно такая, как ожидалось. В военном экипаже о таком офицере много чего могли бы сказать.

– Почему вас выбрали для этого задания?

– Высунулась и попалась на глаза.

– А вы не хотели бы быть замеченной?

– Это то же самое, что вызываться добровольцем. – Где вообще жил этот тип? Ну и народ в операционном экипаже! Бедняги недолговечные. Этот, пожалуй, даже не помнит Кола Мармигуса живым. – У нас не принято лезть в добровольцы. Сколько вам лет, сэр?

Вопрос застал его врасплох. Как будто был чересчур личным. Что ж, может быть. В операционном экипаже свои обычаи.

– Тридцать девять.

– У вас хорошая карьера, сэр. Уже капитан-лейтенант.

– Похоже на то. А вам сколько лет?

– Меня выбрали четыре тысячи лет назад. – Она усмехнулась в ответ на его реакцию. – Физически – двадцать шесть. Только меня убили во время Энхерренраата. И я не знаю, сколько мне тогда было или сколько воспоминаний пропало при оживлении.

У него был этот его забавный вид. Будто он говорит с привидением. Они никто и по-настоящему не понимают. А с Обожествленными дело имеют за милую душу, хотя Обожествленные – всего лишь электронные шепоты. Чудной народ.

В дверь легонько постучали. Хагет исчез. Джо открыла дверь:

– Входите, шкипер Тиммербах.

– Мне нужно видеть капитан-лейтенанта.

Хагет появился:

– Слушаю вас?

– Вы не могли бы прибыть на ходовой мостик, сэр?

– В чем дело?

– Сущность, сэр.

Страх Тиммербаха был почти осязаем.

– Вы хотите, чтобы я удостоверился, что это не мелкая пакость, сделанная по случаю моего присутствия, шкипер?

– Я бы сказал, что можно и так сформулировать, сэр.

– Хорошо. Сержант, вы к нам не присоединитесь?

– Есть, сэр!

Джо была более возбуждена, чем смущена, и сама удивлялась, что не боится.

Ей никогда не приходилось бывать в командном центре ни одного корабля. А Сущность – это было нечто такое, что она воспринимала лишь разумом. Стражи такого не боялись. Она от них убегала.

И твердых доказательств, что она беспокоила малые корабли, тоже не было. Кроме одного: эти корабли иногда исчезали. А экипажи тех, кого Сущность зацепляла краем, долго не могли прийти в себя.

На мостике царило мертвое молчание. Они оказались не единственными зрителями. Тут же был и Ханел Шолот, трезвый и мрачный. Хагет кивнул, подтверждая его право присутствовать. Рискующий тревеллер был шолотским.