Дракон не спит никогда - [2]

Леди Миднайт любила пробовать новое. Но страх ей не нравился. От него исчезал цвет в ее крыльях. Он грыз ее внутренности, как саркома. Он отгонял сон и отбирал аппетит. Этот убийца рвал на куски ритм ее танца в полете. Он скручивал мускулы в ноющие узлы.

– Дура, – шепнула она себе ангельским голосом. – Ты же Неприкосновенная. – Она провела рукой по шелку платья, тонкому, как воображение. – Тебя же нельзя тронуть.

Страх не отступал.

Нижний Город Мерод Скене вонял безумием. Оно ширилось. И неприкосновенность в одно мгновение могла обратиться в ничто.

Из еще более темного мрака донеслись щелчки и скрежет. За ней шли твари тьмы. Сумасшедшие твари, злобные, ошибки и отбросы, до сих пор ограничивавшие свое хищничество часами глубокой ночи. Она ощущала на себе оценивающий взгляд их глаз.

Они все больше и больше наглели.

Возле отдушины, ведущей к ее цели, Миднайт остановилась. Тишина лаза пугала еще сильнее, чем скрежет и скрип позади. Она не хотела идти. Но эти, сзади, продолжали себя взвинчивать.

В лазе что-то пошевелилось.

Ужас исторг из горла Миднайт мелодичный всхлип.

Ее обернул темный ужас, наполнив полые кости холодом жидкого азота. Но она узнала тень, и вновь ее охватила теплота.

– Янтарная Душа!

Тень изменила форму, став выходцем из кошмара, и пронеслась мимо. Щелчки и писки, царапанье, всхлипы, шелест чешуи по разбитой мостовой – все быстро замерло вдали. Леди Миднайт полетела по осклизлому лазу, через дверь – в ярко освещенную комнату. Там ее, дрожащую, подхватили мощные руки Панциря.

Лишь когда чуть успокоилось бешено бьющееся сердце и унялась дрожь, до Миднайт дошло, как странно, когда тебя держит на руках и успокаивает существо настолько ниже ростом.

Миднайт, при всей ее странности, была человеком. Панцирь – нет.

Он был ростом в метр семьдесят пять сантиметров и в метр шириной. Весил он сто двадцать пять килограммов и не имел ни грамма жира. Кожа по цвету и структуре была похожа на змеиную чешую, а форма тела отдаленно напоминала черепаху. Но ничего в нем не было медлительного или неуклюжего. Он двигался, как кошка.

В комнату вплыла Янтарная Душа, уже принявшая форму человека, обернутая в прозрачную золотую парчу. Эта величественная фигура была на полметра выше Миднайт. От нее исходило молчаливое псионическое предупреждение: «Они наглеют».

– Безумие, – флейтой пискнула Миднайт. – Оно ширится. Уже Верхний Город и даже Высший Город чуют его дыхание.

Это говорил в прошлый раз Панцирь. Сама она о таких вещах не думала.

– Они выслали гонца? – спросил Панцирь.

– Да. На борту шолотского тревеллера. Под видом ребенка-аристократа из Высшего Города с Ф. М’Картики-5.

– Итак, зараза пошла от мира к миру. Дураки они. Куда идет тревеллер?

– К П. Джексонике.

Панцирь устроился в кресле – очень небольшое создание при своей смертельной массе. Подергал пуговицу домотканой рубахи.

– Да. Эта штука достаточно глупа, чтобы ее попробовать. – П. Джексоника-3. Все еще под Запретом.

Панцирь всегда был осведомлен, что удивляло всех. Откуда мог он это знать, запертый в Нижнем Городе Мерод Скене?

Он посмотрел в глаза Миднайт.

– Ответа не придется долго ждать, если он попытается попасть в Шолот Варагону. – Он на миг прикрыл свои глаза ящерицы – даже и не прикрыл, поскольку у него были только прозрачные мембраны. – Помоги, Боже, Конкорду. Дуракам спасения не будет. Леди, нам теперь придется самим подумать о себе.

«Для Конкорда нет шансов?» – спросила Янтарная Душа. Эта мысль лишь краем зацепила Миднайт, но в голове у нее загудело. Янтарная Душа не обращалась никогда и ни к кому. Просто сбивала с ног.

– Ни одного, – ответил Панцирь. – Это бунт – карточный домик. Такие строятся не реже одного раза на человеческое поколение. Я уже видел их сотню. Долго они не длятся. Энхерренраат не продержался и года, а готовили его пять столетий. – Он помолчал и спросил, не ожидая ответа:

– Сколько лет кораблям-Стражам? Они были стары, еще когда я был молод. Иногда мне кажется, что звезды моложе их, а Стражи так и были созданы старыми, коварными и смертоносными и никогда не было такого мига, чтобы не были они непобедимыми.

* * *

Никто не знал, сколько на самом деле лет Панцирю. Сам он не говорил. Ходила шутка, что Нижний Город построили вокруг него.

А Панцирь вообще редко говорил о Панцире. Откуда он пришел? Что он собой представляет? Последний туземец В. Ортики-4? В пустынях были кое-где развалины. Но вряд ли он принадлежал к расе предшественников. Столько не живут.

Искусственное существо, биоробот? Как леди Миднайт? Созданный в лаборатории для неведомой цели, которую он сам забыл? Трущобы Нижнего Города кишели биороботами, пережившими собственную полезность. И ошибками проектирования. Любители создавать искусственную жизнь редко ликвидировали свои ошибки. Просто выбрасывали. Некоторые оказывались ужасными. Другие умели размножаться.

А если не биоробот, то кто он? Чужак с другой планеты, затерянный, прикованный к чужому миру далеко от дома?

Эта теория была популярна.

Панцирь ничего не говорил о себе прямо, но на улицах Нижнего Города рассказывал, бывало, разные истории. Только самым молодым. В них воплощались детские мечты, звучали песни звездолетчиков, пробирались по Паутине великие корабли. Он рассказывал сказки о теплых мирах и дальних солнцах, о народах, которых не видал никто из жителей Нижнего Города, о великом пламени, вспыхивающем между звезд, когда сходятся в яростной битве военные корабли. Может быть, он говорил о крушении Энхерренраата. А может быть – о другой войне, еще более отдаленной во времени и пространстве. Песни о далеких войнах он пел с тенью чувства, что давало возможность подумать, будто он видел их сам, будто он – один из тех, на чью долю достались в этих битвах лишь разбитые мечты.