Дракон должен умереть. Книга III - [5]

— Но у меня есть опыт в подобного рода делах, — возразил Бертрам. — У вас, насколько мне известно — нет.

— Нет, — согласилась королева. — У меня вообще опыта очень мало. Но зато я отлично умею делать вид, что он у меня есть.

Бертрам вопросительно приподнял брови. Королева улыбнулась.

— Я не умею управлять страной. Командовать армией. Ходить в разведку. Я даже не умею фехтовать, — она улыбнулась еще шире.

— Но… — Бертрам вспомнил «Хильду» королевы, рассказы от том, как она сражалась под Бронсдли…

— Я не умею фехтовать, — повторила она. — Знаю некоторые приемы, позиции, правильные движения и шаги. Все то, чему можно выучиться за несколько месяцев. Но я — не фехтовальщик. Просто там, где обычным людям нужно мастерство, я использую скорость и силу. Требуется ли большой талант, чтобы победить в бою улитку?

Бертрам молчал. Честный разговор обещал открыть ему больше, чем все попытки подобраться к королеве до того.

— И это опьяняет. Быть сильнее всех, быстрее всех. Заставать врасплох в темноте, бесшумно подкрадываться. Вселять страх.

Бертрам внимательно смотрел на лицо королевы— так похожее на лицо брата и одновременно совершенно другое.

— Но вчера ночью я наконец узнала, как выгляжу в глазах других, — она провела пальцами по тонким губам. — Когда услышала самые последние слухи о себе.

— Какие слухи?

— Что я в обличье дракона сожгла армию имперцев.

Бертрам удивленно смотрел на нее.

— Но ведь это правда, — возразил он.

— Нет.

— Но вы сами сказали, что армии там нет!

— Потому что оттуда она уже успела убраться! Как думаешь, с какой скоростью люди будут улепетывать от извергающего огонь дракона?

Бертрам переваривал ее слова.

— А сожженные поля? — осведомился он наконец.

— Нужно же было что-то сжечь, — сухо заметила королева.

— И армию вы не трогали?

— Нет.

— По какому же поводу вы страдали там, у реки?

— По поводу смерти человека, в которого ты очень хотел меня влюбить, — усмехнулась королева. — Я ведь молодая девушка, Бертрам, забыл?

Бертрам снова промолчал — чтобы не выругаться ненароком.

— Знаешь, что меня поразило? — тихо спросила королева. — Не то, что вы так обо мне думали. То, как легко вы это приняли — как само собой разумеющееся. Я вдруг поняла, какой образ сложился у вас в голове. И как много я приложила усилий, чтобы он стал именно таким.

Бертрам посмотрел на дно кубка — там было пусто. Он налил себе еще вина и сделал большой глоток.

— Если армия уцелела, то у меня плохие новости, — сказал он наконец, взглянув на королеву. Она приподняла тонкие брови.

— Сегодня я узнал, что к столице направляется еще одна армия. Если эта уцелела, они в скором времени встретятся и пойдут вместе.

— Сколько?

— Не меньше пятнадцати тысяч.

Теперь королева долго молчала.

— Ты считаешь, что я должна была их сжечь? — спросила она наконец глухо.

Бертрам ответил не сразу. Он понимал, что от его ответа зависит весь исход этого разговора. Очень важного разговора.

— Я считаю, — медленно проговорил он, — что у нас есть проблема. И нам нужно придумать, как ее решить.

Королева слегка усмехнулась.

— Ты не сказал главного, Бертрам, — она слегка прищурилась, и он снова напрягся, зная, что она спросит. — Зачем ты здесь?

— Чтобы решать проблемы, — ответил он, стараясь чтобы голос звучал невозмутимо.

И это было правдой. Почти.

Я буду звать тебя Джоэл

Гасу с самого начала не нравилась эта идея. В конце концов — он всего лишь портной. Подмастерье портного, если уж быть точным. Его дело — отмерять и отрезать. Семь раз отмерять — и семь раз отрезать, потому что времени на излишнюю внимательность всегда не хватало. А в последние дни в их мастерской его не хватало катастрофически.

И вот теперь вместо того, чтобы мерить и резать, он должен был ехать на линию фронта, на самую что ни на есть передовую, чтобы передать письмо от мастера Ститча, причем лично в руки королеве. Гас был сильно не в восторге. Уже одно только путешествие казалось средоточием всех возможных несчастий. На дорогах — мародеры, в деревнях — испуганные крестьяне. В лесах — патрули. Гас мысленно рисовал себе десяток картин своей гибели, каждый раз, впрочем, не лишая их героического, а порой и романтического оттенка. И вот наконец он добрался, но вместо теплого ужина и крепкого сна в награду за все его лишения (большей частью вымышленные, но все же), он стоял почти в полной темноте под проливным дождем. Мило.

Когда Гас прибыл в лагерь королевы, ему, разумеется, пришлось пройти все возможные мытарства, которые только выпадают на долю предполагаемого лазутчика. Его обыскали с головы до ног, обругали не меньше, и только потом отвели к молодому знатному мужчине из командования. Тот, услышав, от кого и к кому приехал Гас, пригласил Гаса проследовать за ним. Они шли по лагерю, пробираясь между костров и обозов, и наконец пришли к огромному, роскошному шатру, с золотыми кистями на входе и жизнерадостным флажком наверху. Гас уже собирался войти, но офицер свернул в сторону, обошел шатер и остановился у невзрачного вида палатки, которая, наверное, могла бы называться шатром, если бы не стояла под боком у своего величественного соседа. Мужчина осторожно заглянул внутрь, потом повернулся к Гасу.