Дракон - детектив - [33]

Очень интересно… никогда бы подобного не предположила. Похоже, мадам Хоури совсем не такая слабая и хрупкая, какой кажется. Надо обязательно сообщить это Зенедину, столь саркастично высмеявшему высказанные мной подозрения в адрес заместительницы ректора. Глаза мои загорелись, и я продолжила исследования:

— Мадам Арно, вы можете рассказать мне про личную жизнь мадам Хоури?

— Увы, — вздохнула собеседница. — Мы не настолько близки. Я даже историю ее взаимоотношений с Галем знаю из чужих уст. Тут я вам не помощник. Вот про местных мужчин, — хитро прищурилась она, — я знаю больше.

На месте вышеупомянутых мужчин я бы при виде столь ехидного и лукавого выражения лица дриады немедленно заплатила за молчание крупную сумму. В качестве превентивной меры. Но я была на своем месте и, оживившись, ухватилась за представившуюся возможность.

— Это прекрасно. В таком случае, признаюсь, меня очень интересует прошлое и настоящее мсье Голльери.

— Килда? — нахмурила дриада идеальной формы брови. — Он-то какое отношение имеет к убийству?

Приняв серьезный вид, я изрекла:

— Пока преступник не обнаружен, хороший детектив обязан подозревать всех окружающих, имевших физическую возможность совершить убийство, а у мсье Голльери, как и у остальных живущих в Ауири, она, несомненно, была.

— Всегда стоит чувствовать меру, — твердо заявила мадам Арно. — Килд, конечно, нелюдимый и ворчливый, но Галя он не убивал. Вы даже мотива никакого придумать не сможете. Нет, это точно не он. Возможно, вам это неизвестно, Килд в детстве пережил страшную трагедию — мама утонула в реке. Мачеха старалась воспитывать его как собственного сына, но это событие сильно повлияло на формирование характера Килда и сделало человеческую жизнь невероятно ценной в его глазах. Он не мог убить! — Дриада с силой хлопнула ладонью по подлокотнику кресла.

Любопытно. Глядя на то, с какой горячностью мадам Арно защищает мсье Голльери, я здраво понимала, что полностью положиться на ее слова не могу — она слишком субъективна. Другое дело, что в излагаемые ею факты все же стоит верить, явно лгать дриада бы не стала. Только вот в плане допроса перспектив никаких — ничего порочащего преподавателя точно услышать не удастся.

— Ладно, — легко согласилась я. — Не мог, значит, не мог. — И, взглянув за окно, спохватилась: —Уже ночь на дворе. Извините, что отняла столько времени.

— Ничего страшного. — Убедившись, что я не бегу в полицию с доносом на мсье Голльери, хозяйка вновь стала милой и приветливой. — Вас проводят.—Она прошептала несколько слов на эльфийском диалекте, которым пользовались и дриады, в результате чего часть светлячков, покинув насиженное местечко под потолком, образовала небольшое светящееся облачко над моей головой, в сопровождении которого я легко добралась до своего крыльца, Перед тем как скрыться за дверью, я поблагодарила провожатых, и стайка, ярко вспыхнув на прощание, унеслась.

Общение с дриадой, несмотря на практически полное отсутствие полезных сведений, произвело на меня огромное впечатление, ввергнув в состояние полной удовлетворенности, так что ни анализировать полученную информацию, ни тем более делать выводы я была не в настроении. Ужинать тоже не хотелось, и, прихватив легкую книжку, я юркнула в кровать, под пуховое одеяло. Фарька тут же свернулся клубочком на моем животе. Короче, полная идиллия.

Атмосфера пробуждения от царившей вечером значительно отличалась, причем не в лучшую сторону. Начать хотя бы с того, что на улице гремел гром, сверкали молнии и лило как из ведра. К тому же совершенно неожиданно обнаружилось, что в доме закончилось молоко. Фарька, услышав подобную новость, недовольно махнул хвостом, своротив на пол цветочный горшок с пересаженной на днях аралией, а я, стоя в тот момент спиной, не успела предотвратить катастрофу. Как результат — пришлось полчаса чистить ковер, ворча на весело скачущего вокруг бесстыжего зверя, который, к слову сказать, не выказывал никаких признаков вины. Закончив чертыхаться и убираться примерно одновременно, я обнаружила, что практически безнадежно опаздываю на лекцию, и вихрем вылетела из дома. Кинув скурр у входа в Академию, я вбежала внутрь и за третьим поворотом врезалась в чью-то спину и, не удержавшись, оказалась на полу.

— Уй, — взвыла я, ощупывая щиколотку.

— Осторожнее надо, — раздался знакомый голос, Джо, чуть усмехаясь, протянул мне руку. — Вставай уже.

Схватившись за него, я поднялась, кое-как пригладила волосы и, заискивающе улыбнувшись, заговорила:

— Георг, я очень извиняюсь за вчерашний прогул. Больше такое не повторится, честное слово.

— Да ладно, — отмахнулся он. — Пустяки. Я, честно говоря, даже не заметил. А теперь извини, мне пора.

Джо удалился, а я некоторое время тупо пялилась в его спину, размышляя, с чего это вдруг он торчал в пустом коридоре, если вчера не обратил внимания на мое отсутствие. Затем очнулась, словно на меня вылили ведро воды, и ринулась в аудиторию. Обошлось — лектор сегодня был еще менее пунктуален, чем я.

После окончания двух лекций, оказавшихся весьма увлекательными, я снова подвергла обед остракизму и отправилась на поиски последнего из подозреваемых. Расписание гласило, что второй лекции у него сегодня не было, а значит, мсье Голльери вполне способен к переговорам и недовольного ворчания на тему «я голоден и хочу отдохнуть», скорее всего, не последует.