Драко Малфой и Солнечный путь - [3]

— О, мне так жаль! — печально улыбаясь, отозвался Драко. — Но я и в самом деле очень спешу. Был искренне рад знакомству. Передайте Гарри, что я жду его на улице.

Он припал к руке миссис Дурсль в долгом поцелуе, напоследок обольстительно улыбнулся и вышел.

Гарри появился меньше, чем через три минуты, одетый и с сумкой через плечо. Он быстро кивнул ошалевшему от всего происходящего семейству и вышел вслед за своим симпатичным приятелем.

Драко стоял, привалившись к мотоциклу. Завидев Гарри, он нахмурился.

— Что это на тебе надето, Поттер?

— Старые вещи Дадли, — сдержанно ответил Гарри. — Больше у меня ничего нет.

— Это отвратительно, — Драко поморщился. — По-моему, в прошлом году мы купили тебе целый шкаф одежды.

— Она мала, — был короткий ответ. — Надо было покупать на вырост.

Драко помолчал немного, разглядывая носок своего ботинка. Потом сказал:

— Заедем в Лондон. Я знаю пару неплохих маггловских бутиков.

— У меня нет маггловских денег, — ответил Гарри.

— У меня есть.

— Ты собираешься покупать мне одежду?

— Да.

Снова повисло молчание. И на этот раз его нарушил Гарри:

— С какой стати?

— С такой! — в голосе Драко прозвучало раздражение. — Мы едем на вечеринку. Я не собираюсь привозить тебя туда в таком виде.

— Ясно, — сказал Гарри. Драко метнул в него быстрый взгляд, словно пытаясь определить, разочарование или облегчение звучит в голосе Гарри.

— А раз ясно, тогда поехали, — грубовато бросил он, седлая мотоцикл. Гарри сел сзади и обхватил талию Драко. — Не бойся. Я тебя не уроню.

— Я и не боюсь, — ответил Гарри. Мотоцикл взревел, выдохнул струю выхлопного газа, взметнул тучу пыли и в этом облаке исчез.

— Они улетели, — произнес Дадли Дурсль, в ужасе наблюдая за отбытием своего двоюродного брата. Петуния Дурсль, напевая и улыбаясь, накрывала на стол.

— Ужас! — ворчал Вернон Дурсль. — Какой-то мальчишка врывается в добропорядочный дом в пять утра, ставит всех на уши, отравляет улицу своим мерзким мотоциклом… Петуния! Петуния!

— Такой милый мальчик… — проворковала его жена в ответ. — Такой милый…

Имение Малфоев, сутками раньше

— Нет.

— Драко…

— Ни за что!

— Драко Малфой!..

— Почему именно я?!

— Потому что ты обязан ему жизнью. Изволь быть благодарным.

— Я тоже спас его. Мы квиты.

— Он спас тебя дважды!

— Мама!..

— Драко, я прошу тебя о многом? Всего лишь забрать его из дома и привезти на вечеринку. У бедного мальчика не разу в жизни не было именинной вечеринки.

«Бедный мальчик! — раздраженно думал Драко, шагая к гаражу. Вообще-то, это был сарай для метел, но с тех пор, как у Драко появился „железный друг“, его переделали в гараж. — Теперь она будет изображать заботливую и благодарную мать. Правильно, мальчик спас ее любимого сына, и она устраивает ему вечеринку в честь дня рождения. Сопли!»

Драко не хотел ехать за Поттером. Он вообще не хотел видеть никакого Поттера, и уж тем более не хотел проводить время наедине с ним. Хватит с него Поттера! На всю жизнь хватит!

Он не очень хорошо помнил, что тогда произошло. Помнил, что вскоре после того, как отец унес Гарри, за ним пришли. Комендант, два аврора, какой-то серьезный министерский работник — наверное, из Комиссии по уничтожению опасных созданий. Они повели его по сырым коридорам Азкабана. Он помнил узников за прутьями решеток — некоторые из них были в сознании и провожали его глазами. Он помнил дементоров, скользящих, как тени, мимо их небольшой процессии.

Его вывели на тюремный дворик. Вставало солнце, заливая каменные стены и мощеный пол золотисто-розовым светом. Ему дали немного постоять, наслаждаясь солнечными лучами и теплым ветром. А потом он увидел своего отца и Фуджа. Первый слегка улыбался, второй выглядел хмурым и поглядывал на часы.

Потом Драко связали руки за спиной и завязали глаза. Он, вообще-то, планировал гордо отказаться от этой детали церемонии, но не смог. Черт с ним! Его никогда не интересовало, что у дементоров под капюшоном.

А потом появился дементор. Драко почувствовал ледяной холод и услышал хриплое дыхание. Потом — мерзкая вонь, коснувшаяся его ноздрей. И черная тень, заслонившая солнце.

И он потерял сознание.

Сейчас, по прошествии почти полугода, ему очень хотелось вспомнить, что же он видел во время своей долгой комы. Редкие, безумные картинки иногда возникали в его голове — огромное поле, все изрытое воронками, траншеями и ямами, залитое ярким и холодным бледно-голубым светом. Он роет яму и складывает землю в кучу. Но это не земля, это жидкая грязь, и она вновь сползает, а он все продолжает и продолжает копать. Грязь повсюду, грязь облепила волосы, ноги и голую спину… Да, еще он почему-то раздет. Кто-то снует по верху вырытой им ямы, кричит на него и время от времени хлестко обжигает плетью.

Это ад, понимает он. Но ему не страшно — пока. Словно он знает, что это не навсегда. Его вытащат отсюда. Он даже знает, кто его вытащит. Гарри…

Это было самое жуткое из его видений. Наверное, тогда ему было плохо, потому что не все были такими — были еще и счастливые, хорошие видения. Он помнил розовые кусты, их одуряющий запах, нежные руки, что поддерживали его, пока он гладил маленького ежонка, спрятавшегося под кустом. Руки должны были принадлежать его маме, потому что это были ее розы и ее дом на севере Франции, но когда он поднял голову, он увидел Гарри. Драко прижался к нему и поцеловал щеку. От щеки пахло розами.