Драко Малфлой и тайная комната - [6]

Губы Малфоя шевельнулись, и видение исчезло. Это снова был Драко Малфой, с языка у которого сочился яд.

— А мне чихать на то, что ты думаешь, Поттер. Это ты — социальное животное, это тебе нужна стая… или даже стадо. А я обойдусь и один. И мы еще посмотрим, кто из нас сдохнет в одиночестве…но даже если ты и прав, и это буду я, ты этого не увидишь, потому что, поверь мне, Поттер, ты сдохнешь раньше.

И он вышел.

— Гарри… — прошептала Гермиона.

— Сволочь, — прошипел Рон.

— Бедняга, — неожиданно произнес Фред.

— Кто? — удивился Рон.

— Малфой, кто ж еще. Гарри прав.

— О, замечательно! Давайте все пойдем хором утешать Малфоя! Он оценит…

— Рон, — заговорила Гермиона, — неужели тебе его совсем не жалко?

— Мне? Его? Этого маменькиного сынка, у которого всегда было все, чего бы он ни попросил?

— Я не думаю, — тихо заговорил Гарри, — что у него действительно все очень хорошо дома. Вы заметили, как отец с ним обращается? Может, Малфой совсем не так плох… я имею в виду, он мог быть вовсе не так плох…

— Вполне возможно, — негромко добавила Гермиона, — отец даже бьет его…

— Гхм, вполне возможно… — Фред чуть прикусил губу, глядя на Гермиону со смесью снисходительности, смущения и насмешки в глазах. — Готов съесть невиллову жабу, если это не так. Может, и не только бьет…

Гермиона собралась было спросить, что Фред имеет в виду, но ее перебил возмущенный Рон:

— Ой, да бросьте!.. Вы его еще пожалейте! С Гарри тоже плохо обращались, но он же не вырос уродом, как этот…

— Ты не прав, — возразила Гермиона. — То есть, ты прав, но не совсем. Ведь Дурсли — не родители Гарри.

— То есть, он хороший по наследству?

— Не только. Гарри всегда знал, что Дурсли ему не родители. А родители — это всегда авторитет.

Понимаешь, Рон, ребенок думает, что его родители всегда правы, и если они его наказывают, значит, он виноват, он что-то делает не так, даже если он на самом деле сделал что-то хорошее. Подумай, разве такой отец, как Люций Малфой, мог дать своему сыну правильное представление о добре и зле?

— Ага, — прищурился Рон. — Значит, Драко Малфой не виноват в том, что он такая гнусная скотина?

Давайте все ему простим, господа добродетельные гриффиндорцы!..

— Ну, в конце концов, — зевнул Фред, — мы и про Снейпа думали, что он мерзавец и сукин сын. То есть, так оно, конечно, и есть, но он, тем не менее, свой. А если бы Дамблдор ему не поверил в свое время, не дал ему шанс…

— У нас был бы другой преподаватель зелий, — пожал плечами Рон. — Кто-то против? И вообще, наверняка Снейп пришел к Дамблдору первым, попросил о помощи. Малфой никогда в жизни так не поступит, так что не надо тут разводить сопли на его счет. Слушать противно…

— Мне стало его жалко, — тихо сказал Гарри.

— Поди скажи ему об этом, — фыркнул Рон. — Посмотрим, что он тебе ответит…

— Но ведь он ведь не тронул меня тогда, у мадам Малкин, — заметил Гарри.

— В первый раз за всю его скользкую жизнь! Струсил он!

— Да? — Гарри остро посмотрел на друга. — Я тоже струсил?

— Ты, — Рон смутился. — Ну, ты же добрый… и ты не нападаешь первым…

— Я не добрый! — рассердился Гарри. — Я был так зол, что мне хотелось разбить его башку о стену. Нет.

Я не поэтому его не тронул, — Гарри заговорил с трудом, словно выдавливая из себя слова. — Я вдруг подумал… почему он такой? В смысле, никто же не рождается плохим…

— О! — Рон вскинул руки. — Расскажи, расскажи мне ты еще про его тяжелое детство, деревянные игрушки и отца-садиста! Про то, как трудно вырасти хорошим в такой плохой обстановке!

— Рон, но подумай… — начала Гермиона.

— Рон прав, — неожиданно вмешалась Джинни. — Я все лето слушала эти ваши споры. Вы занимаетесь ерундой! Мало ли, у кого какие родители, у кого какое воспитание! У Малфоя была тысяча возможностей исправиться, если бы он хотел — суть в том, что он не хочет, что ему нравится быть сыном Люциуса Малфоя, ходить по школе в окружении своей слизеринской свиты и делать гадости. Вот.

— Да ладно вам херней-то страдать! — не выдержал Фред. — Сыграем лучше в плюй-камни! Или разыщем Малфой с компанией и посмотрим, какие еще заклятия не сочетаются. А? Что думаешь, Гарри?

— Я уже сказал, что я думаю, — отозвался Гарри и равнодушно отвернулся к окну.

Он пребывал в таком настроении всю оставшуюся дорогу до Хогвартса. Дважды: один раз во всеобщей толчее при пересадке из поезда в кареты, второй — в такой же толпе, но уже на входе в большой зал Хогвартса, — Гарри поймал себя на том, что он ищет среди множества голов одну с волосами цвета платины. И что ему сдался этот Малфой? Почему он вот уже месяц думает только о Малфое и ни о чем другом? И почему ему кажется, что Малфой ведет себя как-то странно? А может, он всегда ведет себя именно так, просто раньше Гарри не обращал на него внимания? "Господи! Когда же ты не обращал на Малфоя внимания? Да он же всегда доставал тебя — как же можно не обращать внимания на того, кто так тебя бесит? Но сейчас он все-таки какой-то другой… и в поезде он ругался с Фредом, не со мной… почему? Потому что Фред издевался над ним? А может, все по-прежнему с Малфоем, но что-то не так со мной?"

— О нет, — раздался рядом тихий, но полный ужаса голос Рона. — Гарри, ты только взгляни на преподавательский стол!