Драккары Одина - [137]
Ярл назвал имя матери Инегельда, и это сильно смутило и удивило его. Почему Стейнар вспомнил о его матери, которую никогда не встречал в своей жизни? Он терялся в догадках все эти дни и так и умер, ничего не узнав.
Олаф увидел, что глаза Инегельда закрылись. Он дернулся в последний раз и затих. Навсегда.
Толпа шумела и волновалась: боги указали на истинного убийцу ярла. Во всеобщей сумятице никто не обратил внимание на Гейду, тихо ушедшую в свой дом. За несколько дней она потеряла и мужа, и любовника, которого успела полюбить...
— Ну, как, отдавай мне браслет англосаксов! — весело бросил Рогнвальд своему дружку. — Я угадал!
— Делать нечего. — Торвальд с видимым сожалением протянул ему браслет из Йорвика. — Кто мог себе это представить: Инегельд умер от руки малоизвестного викинга?
— Олаф себя еще покажет, можешь мне поверить, — заявил Рогнвальд, разглядывая браслет. Что и говорить, вещица была дорогой и сделана со вкусом, достойным лучших мастеров.
Олаф оттирал от крови Сокрушитель, когда услышал отдаленный женский возглас:
— Олаф?!
Он поднял голову и огляделся. Внезапно его глаза встретились с глазами женщины, появившейся неизвестно откуда. Ее не было в начале схватки. Олаф испытал внезапное волнение: Ингрид?!
Рядом с ней стоял высокий мужчина в дорогом плаще, его лицо было угрюмо и непроницаемо. Мужчина был мужем Ингрид, и его звали Эйольв. Они только что вернулись из поездки к его родственникам, жившим в Телемарке. Ингрид женским безошибочным взглядом сразу же угадала Олафа, хотя считала, что он погиб. И Олаф, в свою очередь, почти сразу узнал Ингрид, хотя она сильно изменилась.
— Что здесь происходит? — спросил между тем Эйольв, обводя подозрительным взглядом стоявших вокруг мертвого тела людей. Его удивлению не было предела. Убит сам Инегельд, долгие годы правая рука Стейнара-ярла!
— Он убил ярла, — сухо пояснил флегматичный Торгрим, кивнув на труп.
— Ярла?! — вскричала Ингрид, бледнея как воск. — Ты хочешь сказать...
— Сестра! — громко окликнул ее Рагнар. — Наш отец...
— Нет, нет! — она качала головой, не в силах поверить в это. — Нет, этого не может быть!..
Небо еще с ночи затянуло тучами, и с утра лил дождь. Олаф и Айво сидели у очага, пили эль, протягивая ноги ближе к огню. Несмотря на лето, дни стояли холодные. Вот уже неделю Олаф жил на старом месте, но никак не мог привыкнуть к мысли, что ярла Стейнара больше нет в этом мире. Айво рассказывал ему о том, что видел в Валланде, а Олаф слушал, подкладывая дрова в огонь.
Смерть ярла многое перевернула. Рагнар стремился стать преемником своего отца, но столкнулся с трудностями. Викингов, которые могли бы поддержать его, нашлось не так уж много. Рогнвальд колебался. Он был верен Стейнару, но его сын... Он видел и более достойных людей в своей жизни. Остальные также медлили, выжидая. Как покажет себя Рагнар? Он не отличался особой щедростью, всегда что-то таил про себя, будто жил в ожидании. Викингам хотелось видеть своим вождем настоящего воина и мудрого правителя. Таков ли Рагнар?
— Там и зимой тепло! — говорил Айво о своих впечатлениях от юга. — А плоды? Таких нет в наших лесах...
Олаф кивал, показывая, что внимательно слушает. А в голове с навязчивой монотонностью прокручивался недавний разговор с Ингрид. Они встретились за оградой усадьбы. Случайно...
— Я рада, что ты жив, Олаф. — Она смотрела на него с неким удивлением, точно не верила, что это действительно он.
— Стал хуже?
— Лучше, много лучше! Ты уже совсем непохож на того мальчишку, который бегал к фьорду и ждал чего-то... Ты нашел, что искал?
— Нашел ли? — усмехнулся Олаф, разглядывая Ингрид и сознавая, что не должен так смотреть на нее.
Повзрослев и став матерью, она словно приобрела некую частицу древней мудрости, переходящей от поколения к поколению. Ее род шел из глубины веков, когда предки свеев и норгов пришли в Скандинавию под предводительством племенных вождей-дроттов.
— Я узнал имя своего отца, хотя так и не встретил его.
— Он жив?
— Я хочу в это верить, но... тот корабль, на котором меня нашли... По словам Хафтура, все остальные погибли. А они знали многое.
— Почему Инегельд... убил моего отца? — Ингрид задала вопрос, который мучил ее все последние дни.
— Если бы я знал...
Они продолжали говорить, словно вернувшись в отрочество, и даже не подозревали, что за ними внимательно наблюдает муж Ингрид — суровый Эйольв.
Он следил за ними с внезапно вспыхнувшим чувством ревности и ненависти. Эйольв мало что знал об Олафе, но хорошо запомнил момент, когда Ингрид узнала его. Во всем этом было что-то, намекающее на прошлые отношения, что-то, похожее на старую любовь.
Эйольв был старше жены на двенадцать лет. Он много воевал с англосаксами под предводительством конунга Гутрума. Был тяжело ранен в битве у Снотенгахаме в Мерсии, но выжил и получил землю. Он решил жениться на местной красавице, дочери знатного англосаксонского тана, и все шло к свадьбе. Однако судьба так распорядилась, что один из викингов, сын датчанина и уроженки Фарерских островов, рассказал ему о том, что эта девушка была раньше влюблена в знатного дана, родственника Гутрума.
«Первооснова любого детектива, даже спрятанного за рубрикой «психологический», — интрига, то гипнотическое воздействие на читателя, которое заставляет отложить все дела и дочитаться до сути и узнать, как автор расставил все точки над «и». Это дано не каждому пишущему, но этот дар заметен в его работах.А. Зайцев написал не только криминально-занимательную вещь, но и более интеллектуальную повесть «Остановившиеся часы», показав тем самым, что, оставаясь самим собой, он может использовать и другую манеру письма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.