— Ты кто таков, корнет? — спросил Черный. — Кум великому князю, брат военному министру? С чего это тебя требуют срочно командировать в столицу?
— Не могу знать, ваше благородие, — вытянулся в струнку Берсенев.
— Врешь ведь шельма, знаешь, — усмехнулся полковник. — Ну да ладно, меньше знаешь — крепче спишь. Про твою службу мне докладывали только хорошее, так что езжай с богом. Ну а если вернешься, быть тебе поручиком вместо зазнавшегося Зарембы.
— Благодарю, ваше благородие!
— Не за что пока, не за что. Получи в полковой кассе командировочные и езжай. А еще через трое суток Сергей сошел с поезда на перрон Киивского вокзала в Моску. В этот раз Светозара его не встречала. «Все страньше и страньше…» — подумал Берсенев и хотел уже двигать в военное министерство, но вдруг поехал к Вольской. Баронесса на счастье была дома и так радостно всплеснула руками, заулыбалась и защебетала, что Сергей моментально ощутил себя в подобии рая. Вскоре они уже сплетались, скользили друг по другу и совокуплялись в обширной ванне, потом ужинали, соревнуясь в остроумии эротического толка и, наконец, бросились в кровать, где ласки кавалера обрели подлинную страсть. О делах или своих знакомых они даже не заикались. После утреннего секса Иветта воскликнула от всей души:
— До чего же ты мил, Серж! И так щедро нас одариваешь ласками, находя совсем новые! Когда ты свесил меня со спинки дивана вниз головой и стал утюжить своими чреслами сверху, мне показалось, что я нахожусь во власти архангела! Умопомрачительное ощущение!
— Почему ты говоришь о «нас»? — спросил любовник.
— Я уверена, что Светку ты ублажаешь в этом же роде! Ведь так?
— Без комментариев, — напыщенно произнес амант. — А впрочем, не пора ли тебе все о ней рассказать?
— Ты мне о ней ничего не говоришь, а я, значит, должна рассказывать?
— Значит, значит, — покивал Сергей. — Приступай.
— Императрица опять выдает ее замуж, — сказала Вольская. — О женихе рассказывать?
— Можешь пропустить пока. И что же графиня?
— Послала за тобой. Не хочет идти за старика категорически.
— А за сына его пошла бы?
— Не спрашивала, но вряд ли. Ты у нее по-прежнему в приоритете.
Хотя троица ухажеров вокруг нее постоянно вьется. Одного она даже боится…
— Как его звать?
— Граф Ставский, бывший фаворит императрицы. Бретер и распутник.
Некоторые светские дамы, имевшие с графом связь, по нему просто сохнут.
— Его слабые стороны?
— Игрок, причем плохой. Вечно в долгах, но возвращает. Говорят, что дамы их и оплачивают. Еще говорят, что некоторые свои дуэли он выиграл нечестно.
— Как именно?
— Я в подробности не вдавалась. Но с ним теперь стараются не дуэлировать.
— Ого. И почему общество еще не отвергло такого мутного типа?
— Протекция Властилины. Один светский человек попытался Ставского бойкотировать молчанием и бесследно исчез. Остальные очень впечатлились.
— Так он преследует Светозару?
— Можно сказать что да. Однажды осмелился наедине впиться в губы поцелуем. Светку от дальнейшего насилия спас слуга, вошедший в комнату.
— Где он бывает?
— В последнее время во дворце, возле графини. Изображает страстную влюбленность. Если же она едет в манеж, в театр или в ресторан, он следует за ней.
— Но где же он играет?
— Преимущественно во дворце: там императорские указы об ограничении карточных и прочих азартных игр не обязательны к исполнению.
— Но вы говорили и о других ухажерах…
— Они тоже составляют свиту Белевской на выездах, да и слава богу: Ставский при них нагличать не смеет.
— А вы, Иветт, часто бываете в общественных местах?
— Не часто. Только на театральных премьерах или в недавно открытом кафе-шантане — когда мне хочется попеть и потанцевать.
— Где сегодня мы можем встретить Белевскую и ее свиту?
— После завтрака спрошу у нее по теле. Но пока я мечтаю вновь ощутить себя в дланях архангела!
Глава тридцать восьмая, в которой герой шалит в Опере
Оказалось, что сегодня графиня Белевская соизволит посетить Оперу, где будут представлять новейший мюзикл «Бегство из Египта», сочиненный знаменитым композитором Эмилио Спагетти. Сергей запретил Вольской упоминать про себя, но обязал выпросить приглашение в ложу «с моим поклонником». Светозара ей немного попеняла за столь позднюю инициативу: «у меня ложа не резиновая, но ладно, приходи: я выгоню пару своих надоед; заодно посмотрю на твоего чичисбея». Театр был наполнен, причем публикой отборнейшей: весь московский свет прибыл на громкую премьеру. Сергей явился, конечно, не в мундире корнета (при таком ничтожном чине соваться в ложу самой известной графини было бы жутким моветоном) и к тому же прикрылся маской, что было в ходу у некоторых московских оригиналов. Давние приятельницы встретились в галерее перед ложами: символически расцеловались, оберегая макияж, и покивали спутникам. Светозара, впрочем, была заинтригована маскировкой чичисбея Иветты и стала с ней шептаться. Высокий носатый хрен лет тридцати с непроницаемым выражением лица (вероятно, Ставский) все же покосился на замаскированного франта и отвернулся в сторону. Два других ухажера имели более подвижные физиономии, которые отражали их ущемленное самолюбие: как же, им придется теперь идти в партер и выпрашивать места у билетера! Тем временем графиня все разузнала и, подняв голову, уставилась на спутника баронессы с ошарашинкой. Но быстро пришла в себя и пригласила пройти в ложу, извинившись перед отсеянными господами.
