Драгоценности Траникоса - [13]

Валенсо пошатнулся, словно ему нанесли смертельный удар бичом. Он схватился за горло и Поспешно сорвал золотую цепь. С выражением лица сумасшедшего, он затолкал ее в карман и вырвал девочку из объятий Белезы.

— Ты маленькое чудовище! — прокаркал он. — Ты лжешь. Ты слышала, как я говорил во сне, и теперь ты лжешь, чтобы помучить меня. Признайся, что ты лжешь, пока я не оторвал твою голову от плеч!

— Дядя! — воскликнула Белеза испуганно и возбужденно и попыталась освободить Тину от хватки графа. — Вы в своем уме? Что все это значит?

Он с ворчанием оторвал ее пальцы от своей руки, повернулся и толкнул ее так, что она споткнувшись оказалась в руках Гальбро, который смотрел на нее с нескрываемым любопытством.

— Пощадите, мой лорд, — всхлипнула Тина. — Я не солгала вам!

— А я говорю, что ты лжешь! — прогремел Валенсо. — Гобелез!

Вызванный слуга равнодушно схватил ребенка и сорвал платье с ее спины. Он поднял Тину и повернув ее, завернул ее тонкие ручонки за спину и снова поднял ее, бьющуюся и молотящую ногами во все стороны, с пола.

— Дядя! — закричала Белеза и постаралась защититься от захвата Гальбро, в котором была заметна страсть. — Вы, должно быть, сошли с ума! Не можете же вы… О, не можете же вы… — крик придушенно застрял в ее горле, когда Валенсо потянулся за бичом из воловьей кожи с украшенной камнями рукояткой и с дикой яростью так хлестнул девочку по спине, что между ее голых лопаток появилась красная полоса.

Крик Тины пробрал Белезу до самых костей. Ей стало плохо. Мир перед ней внезапно затрещал по всем швам. Как в кошмаре она видела лица солдат и слуг, но в выражении их не было никакого сочувствия. Надменное лицо Зароно тоже было частью этого кошмара. Она почти ничего не видела в этом кровавом тумане, который надвинулся на нее. Она только и видела белое тело Тины, спина которой до самой шеи была покрыта красными полосами, крест-накрест пересекающими друг друга и не слышала ничего, кроме ее криков боли и тяжелого дыхания Валенсо, когда он сумасшедшими глазами избивал ее и ревел.

— Ты лжешь! Проклятье, ты лжешь! Поклянись, что ты лжешь, или я оторву тебе голову. Он не может преследовать меня здесь!

— Пощадите, мой лорд, молю вас! — визжала девочка. Она напрасно пыталась спрятаться за широкие спины слуг. От боли и отчаяния она не подумала о том, что ложь могла спасти ее. Кровь красными жемчужинами скатывалась по ее ногам. — Я видела его! Я не лгу! Пощадите! А-а-а-а!

Разум, казалось, вновь вернулся к Валенсо. Он выронил бич и опустился на край стола, за который он так слепо держался. Казалось, на него накатился приступ лихорадки. Его волосы мокрыми прядями приклеились ко лбу и пот блестел на его лице, которое превратилось в маску ужаса. Гобелез отпустил Тину и она жалким плачущим комочком опустилась на пол. Белеза вырвалась из рук Гальбро. Она, рыдая, подбежала к девочке и опустилась на колени возле нее. Она прижала ее к себе и с рассерженным выражением взглянула на дядю, чтобы потрясти его праведным гневом. Но он даже не взглянул в ее сторону. Он, казалось, забыл о ней и о своей жалкой жертве. Она не поверила своим ушам, как он сказал Виллирсу.

— Я принимаю ваше предложение, Зароно. Во имя Митры, мы разыщем эти проклятые сокровища и исчезнем с этого дьявольского берега.

При этих словах огонь ее гнева превратился в золу. Не способная больше сказать ни слова, она подняла плачущую девочку на руки и понесла ее вверх по лестнице. Бросив взгляд через плечо, она увидела, что Валенсо сидит за большим столом и вливает в себя вино из огромного бокала, держа его дрожащими руками, а Зароно, как стервятник, пригнувшись, стоит перед ним. Очевидно, он тоже был ошеломлен происшествием, но он также готов был использовать эту перемену настроения графа. Он говорил с ним тихо, но твердым голосом, и Валенсо тупо кивал, словно он едва слышал, что ему говорят. Гальбро задумчиво стоял в тени, обхватив пальцами подбородок, а слуги вдоль стен украдкой переглядывались друг с другом, пораженные надломом своего господина.

Войдя в комнату, Белеза положила наполовину потерявшую сознание девочку на кровать и стала промывать кровавые полосы на спине, затем стала мазать смягчающим боль маслом. Тина слабо всхлипывала, однако не сопротивлялась нежным рукам своей госпожи. Белезе показалась, что мир рухнул. Она чувствовала себя жалкой и дрожала от последствий шока, вызванного ужасными переживаниями. Она боялась своего дяди и ярости, проснувшейся в его сердце. Она никогда не любила его.

Он был строг, не проявлял никаких теплых чувств и, кроме того, был скуп и алчен. Однако, по крайней мере, до сих пор она считала его справедливым и храбрым. Она содрогалась от отвращения, вспоминая его помутневшие глаза и искаженное побелевшее лицо. Что-то до потери сознания испугало его. Почему-то он считал существо, запавшее ему в сердце, таким ужасным, что решил продать свою племянницу этому печально известному морскому грабителю. Что скрывалось за этим сумасшествием? Кто был тот черный человек, которого видела Тина? Девочка бормотала в полубреду.

— Я не лгала, моя леди! Я действительно не лгала! Я видела черного человека на черной лодке, которая держалась на голубом огне. Это был очень большой человек, темный, почти как кушит, и на нем был черный плащ. Я так испугалась, когда увидела его, что у меня кровь застыла в жилах. Он вышел из лодки, вытащил ее на берег и отправился в лес. Почему граф избил меня только за то, что я видела этого человека?