Драгоценная бабочка - [11]

Всегда, когда возникали непредвиденные трудности, Пегги Касл обращалась за помощью к своему любимому дяде Бенедикту.

Бенедикт Касл прожил довольно колоритную жизнь. Одно из ранних воспоминаний детства Пегги – сладкий голос дяди, расписывающий невероятные достоинства божественного «Бальзама Бенедикта».

«…Не какой-то там химический состав, дамы и господа, который якобы укрепляет здоровье, а вместо этого подхлестывает изношенные органы, усталые мышцы, издерганные нервы, вызывая все большее напряжение, пока наконец весь организм не потерпит крушение. Нет, это тонизирующее средство, дамы и господа, оно помогает матери-природе обновить изношенные органы, регенерировать клетки, укрепить мышцы и очистить кровь. Ну, кто первый купит бутылочку Б.Б.Б? Сегодня она предлагается не за обычную цену в десять долларов, не за полцены в пять долларов, не за специальную рекламную цену в два с половиной доллара, а за баснословно низкую цену в один доллар! Только один доллар за обновленное, здоровое тело!»

Это было двадцать лет назад. Пегги осиротела в четыре года. Она была слишком мала, чтобы осознать трагедию, лишившую ее отца и матери. Ее воспитали, как собственную дочь, дядя Бенедикт и тетя Марта.

Время торговли патентованными лекарствами давно уже прошло. Но дядя Бенедикт любил вспоминать образцы устной рекламы, которыми он славился в молодые годы. С их помощью он объехал всю страну и жил, как он выражался, за счет простаков.

В то время еще не были приняты строгие законы против уличной торговли, об охране прав потребителей и всеобщем подоходном налоге.

Дядя Бенедикт был счастливым обладателем фургона и упряжки лошадей. Днем фургон служил ему домом и лабораторией. Вечерами же превращался в сцену, на которой его ловкие пальцы творили чудеса, а язык волшебника вызывал водопад серебряных монет. И эти деньги безраздельно принадлежали только ему, без всякого подоходного налога.

О размерах доходов дяди Бенедикта никто не знал. Он ехал куда хотел, делал что хотел и тратил деньги как хотел. Когда торговля патентованными лекарствами постепенно замерла, открылись другие, еще более прибыльные возможности. Настала эра спекуляции акциями дутых горнодобывающих и нефтяных компаний. Постепенно дядя Бенедикт прибился к шайке умных мошенников, где был известен под кличкой Соня. Не родился на свет другой человек, который мог бы столь убедительно изображать спящего, в то время как его острый как бритва ум разрабатывал очередной план чистки карманов простаков. Любимым местом «работы» Сони был вагон-ресторан трансконтинентального поезда. Бывало, сидел он за столиком, потягивая пиво, как вдруг голова его склонялась на грудь, и тут же раздавалось явственное похрапывание. Сидевшие рядом пассажиры обычно обсуждали свои дела достаточно подробно, так что дядя Бенедикт имел возможность выбрать самый выгодный подход к ним. И тогда, все прикинув, он конвульсивно вздрагивал, громко всхрапывал и просыпался с паническим выражением лица. Дядя как бы боялся, что окружающие заметили его слабость. А в это время весь вагон буквально покатывался со смеху. После этого спектакля дядя Бенедикт чувствовал себя как дома.

Однако около десяти лет назад приступами боли заявил о себе артрит. Длинные, изящные пальцы дяди Бенедикта постепенно стали терять былую подвижность, распухли в суставах. А ведь эти самые пальцы еще совсем недавно так убедительно, с таким неподражаемым искусством сдавали карты из-под низа колоды или очищали чужие карманы! Бумажник сначала вынимался, его содержимое внимательно изучалось, затем он возвращался на свое место. Причем «фраер» даже не подозревал, что с ним «работают».

И вот теперь, прикованный к креслу-каталке, дядя Бенедикт мирно проводил в дремоте остаток своей жизни. Однако мозг его был активен, как и прежде. И даже его жена Марта не могла определить, была ли эта дремота неподдельным сном или тренировкой, чтобы не утратить прежней сноровки.

Те, кто знал дядю Бенедикта, уже не могли его забыть. Друзья просто боготворили его. А в полиции зарегистрировано целых три случая, когда обманутые им клиенты отказывались поддержать обвинение против него. При этом они публично заявляли, что ценят свое короткое знакомство с этим человеком гораздо выше, чем деньги, которые потеряли.

Одна из его жертв даже поместила в газете объявление: «Дорогой Бенедикт, вернись, я все прощу. Мы все тебя любим гораздо больше пропавших денег».

Даже Марта не знала, насколько обширна сеть связей дяди Бенедикта. Обладая фотографической памятью на имена, лица и телефонные номера, дядя не вел никаких записей. Время от времени он просыпался оттого, что окружающим казалось крепким сном, и торопливо направлялся в кресле-каталке к телефону. Он быстро набирал номер и давал кому-то какие-то загадочные инструкции. Временами его посещали мужчины, для которых малейшее замечание дяди Бенедикта было законом. Они осторожно, стараясь не причинить боли, пожимали его распухшие пальцы. А удалившись, оставляли после себя конверты, в которых лежали свежие зеленые купюры.

Конверты выбрасывались в мусорную корзину, а доллары перекочевывали в карман дяди Бенедикта.