Draco Dormiens - [14]

Она была длинной и дорогой на вид, с большой серебряной застежкой у воротника в виде змеи.

Гарри подумал, что будет счастлив, если больше никогда в жизни не увидит ни одной вещи в виде змеи. — Вы забыли ее в кабинете в прошлый раз.

Гарри перестал надевать мантию. Эта фраза будто зажгла огонек в его голове. Кабинет. В этом что-то было, что-то очень важное. Но что?

— Я думаю, вам будет удобнее застегивать мантию перед зеркалом, мастер Малфой, — сказало привидение, — это трудно.

Если он и находил борьбу Гарри с застежкой странной, то не выказывал этого.

Гарри подошел к зеркалу, все еще раздумывая над гостиной Малфоев, и у него вырвался возглас отвращения. Если бы Гарри был девушкой, он счел бы себя очень привлекательным: серебристые волосы Драко красиво контрастировали с черной мантией, вышивка серебром удачно оттеняла глаза. Но Гарри не был девушкой и думал, что выглядит как трансвестит. Оборки! Атлас! Бе-е!

 Они сидели на станции в Хогсмид, ждали поезда, когда Драко вдруг засмеялся. Гермиона повернулась к нему и нахмурилась:

— Что смешного?

— Гарри, — ответил он. — Он надел мою одежду и ему она явно не нравится… Эй! — добавил он, — а мне нравится эта рубашка и совсем она не женская!

Гермиона пялилась на него.

— Малфой, перестань подслушивать мысли Гарри, — сказала она, — меня это жутко нервирует, — она подергала ремень сумки. — А он может видеть, что ты делаешь? — в конце концов спросила она.

— Немного… но он думает, что это сны.

— Почему?

— У Гарри воля сильнее, чем у меня, — спокойно сказал Драко. — Его легче чувствовать.

— А он… — Гермиона вцепилась в ремень сумки, — он думает обо мне?

Драко посмотрел на нее. Выражение его глаз невозможно было угадать:

— Иногда.

Она было открыла рот, но в этот момент подошел ярко-красный поезд с большими буквами на боку ХОГСМИД-ЛОНДОН.

Гермиона и Драко вошли в поезд, став единственными пассажирами в купе.

— Гермиона, — начал Драко, как только они уселись. — Как ты узнала, что я не Гарри?

Гермиона кусала губу. Почему он спросил об этом сейчас? У нее не было внятного ответа; было бы глупо сказать, что он не так пах, когда поцеловал ее, — не так, как Гарри. Она всмотрелась в его лицо, но оно было непроницаемым. Может, вот это?… — подумала она.

— Я всегда знаю, что Гарри думает. Он никогда не скрывал своих чувств. Но когда я смотрю на тебя, то я вижу его лицо, а самого Гарри нет. Я не могу даже предположить, что у тебя на уме.

Драко молча смотрел в окно. Они уже проехали густые леса рядом с Хогсмид и теперь за окном летели поля с темными точками ферм. Вставала огромная белая луна.

— Хочешь знать о чем я думаю? — спросил он, наконец.

— Нет, я думаю, это не очень приятно.

Гермиона тут же пожалела, что сказала это, но теперь не знала, как взять эти слова назад. Купе погрузилось в молчание.

 Гарри и представить не мог, что большое сборище Пожирателей Смерти может быть таким скучным. Это были очень хмурые люди даже без их кошмарных масок.

Люций Малфой сидел во главе стола; некоторые имена были знакомы Гарри: там были Крабб и Гойл, такие же большие и противные, как их отпрыски; еще Нотт, Забини, Розье и Франц Паркинсон.

Гарри немного надеялся, что они будут говорить о Сириусе, но ему не повезло. Видимо, только МакНейр и отец Драко знали об этом плане. И Червехвост, конечно. И, похоже, они не хотели делиться славой с остальными.

Гарри сидел, втиснутый между Хьюго Забини (братом того Забини, что послал Гарри взрывающуюся метлу) и Элефтерией Парпис (единственная женщина среди Пожирателей Смерти), огромной женщиной в черном атласе, весьма симпатизировавшей Люцию Малфою. Она смеялась над всем, что он говорил, и постоянно наваливалась на стол, чтобы продемонстрировать свою обширную грудь. Нарцисса, занятая тем, что носила подносы с кухни и обратно, ничего не замечала.

Забини же очень нравилось расспрашивать Гарри о Хогвартсе и о веселье, которое там царит.

Гарри, для которого даже мысль о веселье сейчас казалось далекой и призрачной, продолжал изобретать способы повеселиться для Драко и Слитеринцев.

— Ну, мы много учимся, — говорил он, — и мы играем с пыточными инструментами в подземелье, и кто-то дал нам яйцо Василиска, и мы пытаемся его вывести.

— Это разумно? — спросил Розье, высокий человек с очень тонкими бровями.

Гарри, ошеломленный тем фактом, что его действительно кто-то слушает, пробормотал:

— Ну, МакНейр сказал, что убьет его, если он вырастет слишком большой.

— Я, например, — сказала Элефтерия, — люблю, чтобы дети учились для себя. Вот почему я послала сыновей в Дурмштранг, где они уже на пятом уровне по Темной Магии.

— Правда, что в Дурмшранге приковывают цепями учеников к леднику, если они получают мало СОВ? — спросил Гарри с любопытством.

— Не на ночь, — размахивая вилкой, ответила Элефтерия.

Забини повернулся к Гарри:

— Северус Снейп еще возглавляет Слитерин?

— Да, — сказал Гарри.

Люций Малфой внезапно повернулся и плюнул на пол.

— Драко, — сказал он сквозь зубы, — очень дружен с Северусом, несмотря на то, что тот предал нас. Я говорил сыну, что это неподобающе для него, но он не слушает.