Дождавшийся Манчак - [23]

— Странный вопрос, — сказал белый обиженно, — ясное дело, что конец, в два раза длиннее твоего. Я помашу тебе им при следующей встрече.

— А если без дураков? — Усмехнулся Самюэль.

— Если без дураков, то это не твое собачье дело, — передразнил белый негра.

— Я вернусь сюда. Через… Некоторое время, — сказал Самюэль, помолчав.

— Ладно. Через месяц. Только днем.

— Месяц?!

— Минимум. Если уж так тебе приперло. Я буду ждать тебя на острове, где мы встретили Королеву Вуду. Или не буду. Тогда приходи еще через месяц. И так, пока не надоест, или пока не увидимся, «снежок».

Манчак ждал и дождался. Белый шел и дошел. Луна, наконец, поползла по небу, а заглушенный движок позволил услышать давящую, вечную, тревожную тишину злого места.

— Тебе вообще не страшно? — Спросил Самюэль. Белый пожал плечами. Любимый жест. Он словно общается с этим миром, как с не очень далеким собеседником, которому постоянно надо что-то разжевывать. И что он не просто успел устать от этого до… до Манчака, а и смириться.

— Страшно? Страшит обычно неожиданность. Тут все было так, как я мечтал. Как хотел. Как должно быть. Я скажу тебе, когда мне стало страшно.

— Когда увидели мертвецов? Лодку с ублюдками? Королеву?

— Нет. Когда я однажды понял простую вещь. Вот она реально заставила меня обосрался. Большинство взрослых людей мертвы. Поэтому будь внимательны в выборе. Мертвецы не способны на созидание и добро, но они бесподобны в другом — в своей имитации жизни они лучше всего умеют делать окружающих подобными себе. Вот это, дядя, в самом деле, страшно. А Манчак — просто жуток. Вот и все.

Вот и все. Просто и понятно. Как и сам белый, который выбрал Манчак.

— У тебя есть дети, Самюэль? — Спросил вдруг белый.

— Есть, — с важностью ответил Самюэль, — две девчонки, два и три года, и парень. Наследник, — усмехнулся он, — тому уже целых девять.

— Дети — эти здорово, — сказал белый, — слушай, если ты не идиот, то валил бы ты из этой дыры к черту, хотя бы куда-нибудь, ближе к центру города. К нормальным школам и так далее.

— И что я там буду делать?

— А кто сказал, что ты должен что-то делать там? Можешь так же возить идиотов по Манчаку. Я не думаю, что кто-нибудь здесь украдет твою лодку?

— Нет, мою лодку здесь никто не украдет, — уверенно сказал Самюэль.

— Вот.

— А для чего уезжать?

— Хотя бы для того, чтобы твой пацан, лет в десять, не сел на крэк, а твои девочки не прыгнули на панель.

— Ты понимаешь, что ты говоришь? — Недобро спросил Самюэль.

— Правду, — спокойно и рассудительно, с вызовом даже, сказал белый. Самюэль подумал и понял, что спора не получится, в конце концов, в жизни бывало всякое. Он этого насмотрелся.

— Ну, знаешь, мои дети все-таки не такие, — все же неуверенно начал он.

— Мужик. Покажи мне родителя, который скажет что-то другое. Готов спорить на твою жопу, что мои родители и подумать не могли, что я завершу свой жизненный путь в американских болотах.

— И?

— Держи ебаные бабки, дядя. Или ты думал, что я дам тебе совет и ни хера больше? И чем бы я тогда отличался от любого фуфлогона из телека? — С этими словами белый стал методично вытаскивать из карманов своей куртки и штанов пачки денег и складывать и кидать их в лодку. Самюэль оторопело смотрел за его ловкими движениями.

— Все! — С каким-то даже облегчением сказал белый, — вали отсюда, «снежок», это болото понимает только ниггеров.

— Оставь себе хоть…

— На кой? Аллигаторы не очень следят за курсом валют, — усмехнулся белый и протянул руку негру. Кулаком вперед. Самюэль коснулся кулаком его костяшек, потом они пожали друг другу руки и белый беззвучно исчез в кустах острова. Но чуть позже, уже довольно далеко, Самюэль услышал, как тот громко и переливчато засвистал какую-то незнакомую, но почему-то щемящую мелодию. Он тяжело сел в лодку и пошел домой.

Вымотался он ужасно. Он гнал лодку как только можно быстрее, не забывая, однако, что ебнутого белого с его базукой и фартом, с ним нет, а потому внимательно глядя на алчную воду Манчака, способную внезапно, просто ради смеха, поднять с несуществующего дна хорошее бревно под лопасти движка.

Солнце стояло уже довольно высоко, когда Самюэль, устало отирая лившийся с лица пот, дошел до своего дома. Манчак пропустил его. Рубашка, в которую он замотал сто семьдесят тонн баксов, покоилась в его крепкой ладони. Белый был прав. Надо валить. Но продолжать заниматься своим делом. Когда-нибудь он научит этому и своего пацана.

— Твою мать, ниггер, ты совсем рехнулся?! Ты ходил ночью в Манчак, в полную луну! Тебе вообще наплевать, что у тебя есть баба и дети? И родители?! Ниггер, я с тобой говорю, что ты молчишь! — Вопила его любимая Сара, готовясь заорать еще громче, как только он начнет орать в ответ. Но тот внезапно поднес палец к губам и Сара опешила слегка от неожиданного и подлого приема.

— Женщина, — проникновенно сказал Сэм, — запомни, что скажет тебе твой ниггер, чтобы не пришлось повторять. Рот у женщины существует совсем не для того, чтобы пререкаться со своим мужчиной. Уяснила?

— Что ты несешь, ниггер?! — Завопила Сара, но как-то растерянно. Самюэль шагнул к ней, швыряя рубашку с деньгами в ящик с грязным бельем и подхватил ее на руки.