Дождаться своих - [3]

— Ты что, нашёл планеты, старик? — встрепенулся Хват.

— Нашёл. Целый десяток планет, но не спеши радоваться. Садиться нам придётся наугад, и если окажется, что планета для человека непригодна, там мы и сдохнем, причём очень быстро — выйти обратно из атмосферы на одном резервном ни за что не удастся. Да и сесть вполне может не удаться, маневренность у нас никакая. Можем просто грохнуться. А если и сядем, то никакой гарантии, что сумеем выйти наружу — там вполне может оказаться непригодная атмосфера.

— Так что ты предлагаешь? — встрял Полчерепа. — Заладил: грохнемся, сдохнем, непригодная… Здесь-то мы точно скоро сдохнем.

— И даже раньше, чем ты думаешь, — Старый Эдди ухмыльнулся и сплюнул на пол. — У нас пара часов, чтобы принять решение, не больше. В корыте утечка, а рубка хоть и герметична, но не идеально. Это во-первых. А во-вторых, что-то мне подсказывает, что утечка может довольно скоро превратиться в нечто большее. Такое понятие, как критическая масса, вам, господа хорошие, ни о чём не говорит? Что-то слышали, да? Счастливчики. В общем, так, парни, подходящих планет две, обе, как говорили в старину, земного типа. Ну что, монетку бросим или карту кинем на красное-чёрное?

— Ни то ни другое, — жёстко сказал Хват. — Попросту садимся на ту, что ближе.

— Легко сказать, — проворчал Эдди. — Да успокойте этого сопляка! — заорал он внезапно, — достали его охи да стоны. Давайте, занимайте свои места, джентльмены, спускаемся к чёрту в гости.

Почти десять часов Хват гнал команду прочь от корабля, позволив за всё время лишь две короткие остановки, чтобы перевести дух. Редкий лес, посреди которого села "Синяя птица", сменился густым, а на исходе дня и вовсе превратился в труднопроходимую чащобу. Начинало смеркаться, и Хват, бросив взгляд на часы, крикнул "Стой". Через пару минут подтянулась команда. Полчерепа нёс выбившегося из сил Эдди на закорках. Лекарь, хотя и передвигался самостоятельно, заметно хромал.

— Сейчас ахнет, — сказал Хват. — Отлеталась наша птица удачи.

О взрыве предупредил центральный компьютер, тот самый голос, который Хват велел отключить, пренебрежительно обозвав матюгальником. На посадке, однако, Старый Эдди задействовал все оставшиеся в строю системы, и садилась "Синяя птица" под механический речитатив, обещающий взрыв центрального реактора при достижении критической массы урановой смеси в нём. Компьютер, казалось, издевался над командой. Аккомпанируя себе раздирающим барабанные перепонки зуммером общей тревоги, он бесстрастно перечислял неисправности и поломки, не забывая рекомендовать экипажу немедленно убраться и грозя отвратительными перспективами в случае ослушания.

— Миль на тридцать отошли, — Лекарь опустился на землю и махнул рукой в сторону покинутого корабля. — Хорошо, ветер от нас, а то уже скоро помокли бы под радиоактивным дождиком. Как там старик, Пол?

— Очухивается. Старый пень ещё нас всех переживёт, — хохотнул Полчерепа и бережно положил Эдди на землю. — Чего делать будем, Хват? — повернулся он к капитану.

— Так, — Хват вздохнул и огляделся по сторонам. — Надо разжечь костёр, а то ночью вполне могут появиться местные зверушки. Хотя бывают такие, что никакой костёр не поможет. Ладно, Пол, займись хворостом, тут его навалом. Жрать нечего, но до завтра потерпим, а там что-нибудь сообразим. Ночью будем дежурить по очереди, и если кто заснёт, пусть лучше перед сном помолится.

"Синяя птица" взорвалась, когда костёр ещё только начал разгораться. Хват снял с пояса фляжку и пустил по кругу.

— Мне не было ещё двадцати, — задумчиво сказал он, — когда нам достался этот корабль. — В отблесках первых языков пламени узкое с резкими чертами лицо Хвата казалось особенно опасным и хищным. — Я только начинал тогда и летал с Ржавым Эриком.

Эдди приподнялся на локте и приложил палец к губам. Хват никогда не рассказывал о своём прошлом, и теперь, несмотря на то, что команду заботили вещи поважнее воспоминаний, все трое молча придвинулись и приготовились слушать.

— Тот ещё парень был этот Ржавый, — продолжил Хват. — Для него завалить человека было легче, чем помочиться. И парней он не ценил, не берёг людишек. Вот и кончил плохо.

— Слышь, Хват, говорят, что… — Полчерепа осторожно посмотрел на капитана. — В общем, это…

— Ну, — усмехнулся Хват, — договаривай. Что, опасаешься? Можешь не бояться, мы не в том положении, чтобы держать языки на привязи. Нам много чего предстоит друг другу сказать, парни, и не особо стесняться, если хотим выжить. Ладно, это я сделал Эрика, ты ведь это хотел спросить? Он к тому времени всех достал, и ребята давно примеривались, только духу никому не хватило. Вот я его и сделал. Ножом в спиняку, если это тебя интересует, исподтишка, под левую лопатку, он лишь раз дёрнулся и сразу отошёл. А знаете, почему?

— Что почему? Почему в спину или почему именно ты? — подал голос Лекарь.

— И то, и другое.

— Ну? Почему же?

— Я с детства знал, что люди бывают трёх сортов. Бывают лохи и бывают крутые. А бывают между ними, так, не определившиеся — прослойка. Лохов большинство, это овцы, жертвы, их доят, стригут и режут. Они лишь думают, что решают что-то в своей жизни, но это только иллюзия, а на самом деле за них всё уже решено крутыми. Но крутых очень мало, тех, за кого никто не решает, тех, кто решает сам за себя и за других. И для того, чтобы стать крутым, надо сделать две вещи — покинуть стадо лохов и пробиться через прослойку. И тогда, если ты справишься с этим, то наверняка окажешься один на один с другим крутым, тем, кто проделал те же самые вещи до тебя. И тут или ты его, и при этом все средства хороши. Или он тебя, а у него в загашнике средств побольше твоего, тех самых поганых навыков и приёмов, которые и сделали его крутым.