Дождь в моем сердце - [60]

Разбежавшиеся, чтобы в очередной раз протаранить ворота, бойцы вдруг заорали хором и действительно уронили свое бревно. На камни, которыми была вымощена площадь, и, кажется, все-таки кому-то на ногу. Ничего, потом вылечим, как и ожоги. Да, ожоги, потому что дерево в их руках вспыхнуло и обуглилось. А пока…

— Прекратите орать и драться, — спокойно сказала я, зная, что мой голос сейчас слышен в любом уголке площади и в ближайших переулках. — Взрослые люди, солидные мужчины, у многих из вас дети, жены. А ведете себя как опьяневшие от безнаказанности недоросли.

Они бы меня, конечно, не послушали. Если бы не один маленький секрет. Нет, сила дракоши не дала мне никаких особых способностей убеждения или власти влиять на человеческие умы и души. Я не могла никому приказать, не могла просто заставить их поступать так, как мне надо.

Но все же маленькое преимущество стояло за мной. Хитрость, вроде бы глупость, но сейчас она пригодилась.

Толпа опасна своей безнаказанностью. Когда ты творишь страшные вещи в толпе, сам ты вроде бы не так и виноват — ты как все, а все ведь не могут ошибаться, значит, сделанное верно и правильно. Любое зверство, любая мерзость, от которой в другое время ты сам отшатнешься с ужасом.

Так устроены люди, глупо обижаться на них за это. Но можно заставить каждого из них вдруг оказаться в одиночестве. Точнее, наедине с самим собой.

Магия Лирити всего лишь дала легкий толчок, но каждый, кто сейчас слышал мои слова, почувствовал себя так, словно он один стоит перед воротами коллегии, пьяный от злобы и крови, с бревном и огнем, готовясь ворваться и убивать.

— Ну и что ты собрался делать? — устало переспросила я. — Мало уже наворотил? А подумать головой, прежде чем крушить и орать, ты не пробовал?

Люди на площади удивленно замерли и принялись оглядываться. Они не видели теперь других людей, и творящийся вокруг кошмар вдруг открылся перед их глазами во всей своей неприглядности.

— Что, не нравится? — Я горько усмехнулась. — Строили город, жили нормально, чуть что — бежали к светлым за помощью. А теперь? Пришел убивать девчонок и старух за то, что они тебя лечили?

Я не могла заглянуть в их мысли, но я видела их лица. Каждому было что вспомнить, каждому. И как его лечили, и как спасали, и как просто помогли. И не только его самого, но и ребенка или подругу, жену.

В толпе об этом можно забыть. А наедине с собой уже не получится. Если ты нормальный человек, конечно. А они нормальные. Они просто люди.

Оба бревна упали на брусчатку. А люди стояли и растерянно оглядывались, словно у них с глаз вдруг морок упал. И многие опускали глаза, я это видела. У кого-то задрожали руки, кто-то, наоборот, упрямо набычился, но это была скорее защита против собственной совести.

— Будем нормально разбираться, как жить дальше, или еще недостаточно побуянил? — спросила я. — Что? Хватит? Ты как считаешь?

— Жить дальше? — выкрикнул вдруг мужчина лет сорока в костюме охотника. Ой, он был в караване, я его помню. — Мы все умрем! Твари нападают на город!

— Хм. Твари нападают на город, а ты, вместо того чтобы защитить от них свою семью, пошел громить крепость, где мог бы укрыться, и убивать тех, кто тебя вылечит от ран? — нарочито удивленно переспросила я. — Умно, да.

— Это вы их наслали! Приманили! — упрямо не унимался мужчина.

Глава 48

— Скажи мне: твари убили кого-нибудь из твоих родных? — поинтересовалась я устало. — Или только ранили, а то и вообще напугали?

Ответом мне было озадаченное молчание. За всю историю освоения острова смертельных случаев было не так много. И в основном виноваты были не животные, а несчастный случай или сами старатели-охотники. Ну или болезни, привезенные еще с материка. От старости люди умирали — но от этого нигде лекарства нет. А с остальными напастями вполне справлялись светлые целительницы. Даже самого переломанного умудрялись на ноги поставить, если его довезли живым.

И сейчас все это всплывало в памяти людей. Поскольку они больше не были толпой, немного успокоились и начали думать.

— Они пришлые, неизвестно откуда, может, нарочно добренькими притворялись, чтобы потом… — все еще пытался гнуть свою линию тот же упрямец.

— Хорошо как притворялись, надо же. — В моем голосе прорезалась ирония. — Столько людей лечили исключительно из злого умысла, чтобы потом… а кстати, чтобы что?

И снова озадаченное молчание в ответ.

— Богатства себе все захапать! — выкрикнул еще кто-то, но тут же замолчал, словно сам себе удивился.

— Много захапали? — В моем голосе уже вовсю слышалось ехидство. — Больше, чем старатели, да? Отгрохали себе каждая по усадьбе, едят с золота, ходят в шелках? Ладно… Я думаю, ты сам понял, что это все глупости. Иди проверь, чтобы все было в порядке дома, с семьей, посмотри, что стало с целительницами, которые застряли в городе, и помоги им добраться до коллегии. Если они еще живы… А то ведь звери никого не убили, а вот люди вполне могли, — закончила я безжалостно. — Иди. Наведем порядок, потом будем разговаривать, как нам жить дальше.

И они… послушались. Постояли еще немного, а потом развернулись и ушли. И те, что были в переулках вокруг площади, я их не видела, но чуяла — они тоже… по домам отправились. Словно спохватились вдруг — причем сначала шли медленно, потом быстрее и быстрее, а потом побежали. Каждый, наверное, вспомнил о том, что его может ждать в собственном доме.