Дождь в конце сентября - [12]

– Может, хлещется?

– Не похоже.

– И как мы его поколем?

– Понятия не имею. Ты спец из управы, ты и думай.

Лапин помолчал, размышляя.

– Можешь цветного поднять из камеры?

– В такое время? И следака не спросив?

– А ты напрягись. Ты здешний или зачем?

Гусев криво усмехнулся.

– Под танки толкаешь, начальник?

– Штабным крысам памятники не ставят. Не хочешь стать панфиловцем?

– Нам с тобой если чего и поставят, так, в лучшем случае, волчью печать в трудовую книжку. Ладно, попробую.

– Я с ним с глазу на глаз переговорю.

– Смотри, стукача не запали!

– Не пугайся.

19.

Худой, чернявый парень, попахивающий камерным смрадом, опустился на стул.

– Фамилия, имя? – жестко спросил Лапин.

– Мне бы чайку, нач-чальник!

– С чаем успеется.

– А на сухую базара нет.

– Ну, смотри… Я из крайцентра, майор Лапин. Ты здешнего замначальника розыска Луценко знаешь?

– Кто ж его не знает. – Парень зевнул.

– Он арестован и сейчас находится в краевом изоляторе ФСБ.

– Во нештяк! – Чернявый расплылся в улыбке. – За что повязали?

– За соучастие в убийстве своего шефа, Шувалова. За связь с организованной преступной группой, занимающейся на реке незаконным промыслом. И еще кое-чем похлеще. Ты не в курсе?

Парень насторожился.

– Откуда мне-то задуть могло?

– Знаешь, кто лучше всех колется на следствии? Менты.

– Ну и что?

– А то, что в его показаниях фигурирует твоя фамилия.

– Каким это боком?

– А ты, по его словам, с бандгруппой, что сейчас по реке рассекает, в тесном контакте.

– Порожняки. Кончай, начальник, на понты меня обувать!

– Слушай внимательно. Есть такое негласное решение: если ты прояснишь некоторые обстоятельства, выйдешь на свободу. Официально я тебя отпустить, понятно, не могу. А со второго этажа спуститься сумеешь? – Лапин кивнул на окно. – Одно условие – сваливаешь из района и ментам не попадаешься.

Парень выпучил глаза.

– Ты гонишь, начальник! Покажи ксиву.

Лапин протянул ему служебное удостоверение. Чернявый долго изучал книжицу, вглядывался в фотографию на ее развороте. Наконец спросил:

– Это чо, такие новые методы? Как в Америке? Сдал босса и свободен?

– Угадал.

– Никогда про такое у нас не слыхал.

– Ты много про что не слыхал. Вот я тебя и просвещаю.

Парень задумался.

– И какие гарантии, что не кинешь меня?

– А чем ты рискуешь? Протокола я не составляю и ничего подписывать не прошу. А слово к делу не пришьешь.

Лапин видел, что в чернявом оторопь и недоверие борются с отчаянным желанием оказаться на свободе. Любой ценой. И желание это настолько сильно, что парень может клюнуть.

– Если попадешь под раскрутку, получишь срок – стариком выйдешь и с тубиком в последней стадии. Есть о чем подумать.

– Ну ладно, предположим, я на твои приколы куплюсь. Потом в окно, а ты мне пулю в затылок… при попытке к бегству. Или там, внизу караулят?

– Ты деловой или шестерка? Если деловой, рискни. А на тот свет могут и без побега, прямо в камере отправить. Дела-то серьезные заварились.

– Пугаешь?

– Как хочешь понимай.

– Ты не мент, – сказал чернявый. – Ты кто-то другой.

– Может, и другой, тебе какая разница? Но тебя не обманываю. Как сказал, так и будет.

В черных глазах парня вдруг взвились чертики.

– Ну, Бог тебе судья! Давай сыграем в русскую рулетку. Я азартный.

– Я тоже, – заверил Лапин.

Спустя час, чернявый, неотрывно глядя на Лапина, взобрался на подоконник, спустил ноги в открытое окно, потом перевернулся на живот и скользнул вниз, отыскивая ногами узкий выступ карниза.

– Ты вольтанутый какой-то! – Его голова исчезла из виду.

Лапин запустил руку в нагрудный карман и выключил диктофон. Запись доказательственной силы не имеет. Зато на ней полный расклад. Если и вправду нагрянет Павлов с бригадой, будут по крайней мере знать, за кого браться. А браться тут есть за кого. Андрей неторопливо закурил и стал наблюдать, как слоистый дым утягивается в дождливую темноту за окном.

20.

– Так-то, брат, – сказал Лапин, усаживаясь напротив Гусева. – И агента твоего не запалил, и кое-что выяснил.

– Как умудрился?

Андрей пропустил вопрос мимо ушей.

– Короче, у этих приезжих целая индустрия. И не первый год. Мужики рыбу ловят. «Бойцы» везут добычу на укромный табор. Там доверенные люди готовят икру. Потом ее переправляют в город и, пока не наберется партия, хранят, как думаешь, где?

– Ну?

– Помнишь развалины недалеко от дома Луферова? И рядом с времянкой деда Семена.

– Старый рыбозавод.

– Точно. Там, в пакгаузе, бочки временно и складируют. Потом договариваются с вагоном на станции и гонят дальше, к месту реализации. Шувалов два года это отслеживал, просек их систему и, надо понимать, вербанул деда Семена для наблюдения за пакгаузом. Чтоб знать, кто туда ныряет, когда икру вывозят. Икру-то изъять на заводе не проблема. Но кого к ней привяжешь? А если с поличным – другой разговор. Цветной говорит, местная босота засекла, что бич с ментом подружился, город-то небольшой, шифроваться трудно. Предупредили приезжих братков. Они деду Семену рот и закрыли. Он теперь на дне речном. А дальше, как я понимаю, получается вот что. Луферов со своей псиной случайно увидел, когда братки взяли Семена. Луферова как-то вычислил Шувалов, поколол и взял объяснение. Оно могло послужить основанием для возбуждения уголовного дела об убийстве. Но его из розыскного дела изъяли… сам догадайся, кто. А  потом и мы на Луферова вышли. И тоже почти покололи. Но нам помешали… Цветной, похоже, сам не при делах. Помогал в транспортировке и сбыте икры, за это имел свою долю. В силу таких обязанностей хорошо знает, кто из должностных лиц подвязан и на каких условиях. Это все здесь. – Лапин протянул напарнику кассету. – Пусть у тебя полежит. Смотри, чтоб Мазуру в руки не попала.