Дождь тигровых орхидей. Госпожа Кофе (сборник) - [53]

Гере не хотелось умирать. Она еще никогда не была так счастлива, как теперь. Но это было странное счастье, так чувствуют себя приговоренные к смерти, когда обрывается петля или не срабатывает гильотина, – временное счастье. Она не могла понять, как Хорн может, проводя долгие ночи с ней, с Герой, в постели, наутро мчаться к Руфиновым, чтобы как ни в чем не бывало готовиться к свадьбе с Машей.

Хорн раздваивался, не решаясь порвать с первой женой и готовясь снова жениться. Он, конечно, не верил в то, что Гера способна покончить с собой, больше того – он надеялся снять ей квартиру и заботиться о ней. Они вели откровенные, болезненные беседы на эту тему, вызывая в Гере смутные надежды на неопределенное будущее, в котором был Хорн, а это было для нее самым главным. Она нередко пыталась выведать у Миши, действительно ли он хочет жениться на Маше, или этот брак принесет ему нечто большее, чем семейное счастье, но он всякий раз уходил от ответа, поскольку тот же вопрос он хотел задать себе, да чего-то боялся. В Кукушкине, где он мог взять Машу силой, он вдруг понял, что она никогда не будет ему так близка, как Гера, и что он будет всегда перед ней робеть. Такого странного чувства он не испытывал ни к Гере, ни к Анне, которая совсем не походила на Геру. Невидимый барьер разделял их души и тела, доказательством тому служила та знаменательная ночь, когда они пролежали до утра в одной постели и Маша так и не дала себя поцеловать. Она не хотела его, тогда непонятно, зачем она собирается за него замуж. Здесь крылась какая-то загадка. Как-то, рассуждая вслух, он высказал свое сомнение, и Гера, кроша в руке кекс, равнодушно сказала:

– Может быть, она беременна от другого?

Хорн в тот день не мог работать и думал только об этом. Анализируя Машино поведение, он пришел к мысли, что хоть это и невероятно, но вполне может быть – ведь она где-то отсутствовала пару дней, пока он не нашел ее на дороге. Быть может, отцом ребенка и был тот парень, с которым она ехала в машине? Но тогда зачем же ей было разыгрывать весь этот спектакль?

Оставляя Геру в квартире, Хорн всегда наказывал ей никому не открывать, боясь неожиданного появления Маши. Но однажды пришел Вик собственной персоной. Гера на цыпочках подошла к двери и заглянула в глазок.

– Я знаю, что ты здесь, – услышала она его голос и испугалась так, как если бы за ней пришла сама смерть. – Открой или я снесу дверь!

Гера задрожала, продолжая наблюдать за Виком. Она знала, что дверь более чем надежна, но уже само его присутствие действовало ей на нервы.

– Уходи, Вик, я не открою.

– Дура ты, твой Хорн женится на Руфиновой, а тебя водит за нос! Свадьба через пару недель, он выкинет тебя, как котенка, понимаешь? Возвращайся ко мне.

– Я никогда не вернусь, а остальное тебя не касается.

– Я скоро буду богат, – Вик перешел на шепот, – мои картины поедут во Францию, я буду очень богат.

– Ты не поедешь во Францию, у тебя ничего не получится, и ты прекрасно знаешь почему. Ты не художник, Вик.

– Ха! Я украл у Дождева все картины.

– Подожди! – Гера бросилась в спальню и принесла оттуда диктофон. – Извини, меня чуть не стошнило, я, кажется, беременна. Так что ты говоришь про Митины картины, я не слышу?

– Я говорю, – Вик выпрямился и качнулся так, что его лицо приблизилось к глазку. Гера поняла, что он мертвецки пьян. – Я украл у Дождева все картины и прихватил, между прочим, и тот портрет, который ты спрятала на подоконнике, понятно? Если ты думаешь, что я боюсь тебя, то ты глубоко ошибаешься: если обман раскроется, то я скажу, что мы действовали сообща, ясненько? И никуда ты от меня не денешься. Дождев твой в облаках витает, ему и так хорошо живется, а я остаюсь совсем один.

– Почему?

– Потому что Анна выходит замуж.

– Вик, а ты не помнишь, какие картины Дождева ты украл, может, они и не его, откуда такая уверенность?

Гера слизнула пот, который катился по ее лицу и капал на грудь, ее начинало знобить.

– Как же! Еще как его! Через два дня выставка в галерее, которую открывает будущая теща твоего любимого муженька, картины уже там, у меня и список есть. – Он достал из кармана листок бумаги и принялся читать: – «Гранаты», «Фиалки», «Белый кувшин с ирисами», «Солнце в бокале», «Дождь в Кукушкине».

Кассета кончилась, Гера быстро перевернула ее и снова включила запись.

– Что ты будешь делать с деньгами?

– Жить буду нормально, может, уеду куда-нибудь, в Африку или Австралию, не решил еще.

– Сейчас вернется Миша, тебе пора уходить.

– А я никуда не уйду, я пришел за тобой.

– Я хочу сказать тебе, Вик, – Гера охрипла от волнения, – я очень жалею, что потратила на тебя столько чувств и времени. Ты – урод, Вик, слышишь, урод!

Гера плакала, сидя на полу в прихожей, повторяя слово «урод», и не могла остановиться. Ей было жаль себя, и невеселые мысли вновь закружились в ее маленькой красивой голове. Вик прав. Хорн не сдержит своего обещания и бросит ее. Зачем ему Гера, если он будет женат на Маше?

Когда она, успокоившись, поднялась и посмотрела в глазок, Вика уже не было. Она добралась до кухни, отдохнула немного, глядя в окно, и принялась не спеша, как тяжелобольная, готовить ужин.