Дождь - [7]

- Это был ты? – спросила я тихим голосом, когда мы поехали.

- Вряд ли. Может, Такахаши. Но кто может знать наверняка? Чернила творят, что хотят.

Я прислонилась к стене вагона. Я не могла сидеть в промокшей юката. Чернила запятнали все вышитые лепестки вишни.

- Испорчено, - сказала я. – Надеюсь, Юки не разозлится.

- Это не твоя вина. Хотя все может быть, - добавил он с усмешкой.

- Не спешно.

- Варуй, - извинился он, но усмехаться не перестал. Он вытащил из кармана синий платок с милым слоненком. Он нежно вытер чернила с моего лица, а потом отдал мне платок. Слоненок с веселой улыбкой смотрел на меня.

Томохиро – звезда кендо Сунтабы, парень, о котором ходили тревожные слухи, - носил платок с милым рисунком слоненка. Я не сдержала улыбки, пока вытирала чернила с рук. Бедный слоненок тут же испачкался.

Вагон был полон людей, но все больше посетителей фестиваля спешило укрыться от чернильного дождя. Все ведь не поместятся? Словно на станции был ужасный час пик, и нам нужны были люди, что подталкивали остальных, чтобы двери закрылись. Вокруг суетились люди, пихаясь локтями и плечами, мне от этой давки было не по себе. Я тут же вспоминала похороны мамы, жару и потные тела вокруг меня.

- Вот так, - сказал Томо, упершись руками в стену по обе стороны от меня. Толпа надвигалась и дальше, но Томохиро лишь придвигался все ближе ко мне.

- Спасибо, - отозвалась я. Он кивнул, уклоняясь от зонтиков, что грозили задеть его руки и ноги. Мы оказались прижатыми друг к другу, как сардины в банке, его дыхание чувствовалось жаром на шее, я видела силуэты едва заживших шрамов на его правой руке. Самый большой шрам, полученный от кандзи «меч» еще в начальной школе, был скрыт под напульсником, но края его заходили на ладонь и поднимались выше повязки.

Он склонился надо мной, стараясь не прижиматься телом, чтобы не вторгаться в мое личное пространство. Таким он и был. А не прятался в темных переулков, натравливая на людей нарисованных драконов.

Но и таким он бывал.

Вагон гудел тревожными разговорами. Нас никто не слышал, наверное. Мы все равно были слишком близко друг к другу.

- Это был предупреждение, так ведь? – прошептала я, надеясь, что окружающие подумают, что я не совсем правильно говорю по-японски. – Те фейерверки из чернил.

- Предупреждение? С каких пор они предупреждают?

- Не знаю, просто так показалось. Как в тот раз, когда на меня напали мои рисунки. Или когда рисунок Шиори посмотрел на меня, - словно они давали мне понять, что все еще следят за мной.

- Рисунки нападали, а не предупреждали, - сказал Томо. – И ты уверена, что они не были адресованы мне?

- Они знают, что я осталась. Это не прекратится, Томо.

- И я не собираюсь прекращать.

- Не говори так. Это пугает.

- Но ты говоришь о чернилах, словно у них есть своя воля, - он огляделся, убедившись, что никто не подслушивает, и склонился еще ближе ко мне. – Это из-за меня, Кэти. Я – Ками. Я рисую, они не возникают сами по себе.

- Да, но у чернил в тебе есть свои цели. И если мы поймем, при чем здесь я, то сможем все это прекратить.

Голос Томо был мрачным.

- Думаю, остановить все это можно лишь одним способом.

Я поежилась.

Чернила капали с челки Томохиро, стекая по щекам. Я потерла его лицо платком со слоником.

- Аригато, - тихо сказал он, и я захотела поцеловать его прямо в поезде, чтобы он поверил, что все будет хорошо.

- А остальные Ками? – вопрос прозвучал слишком громко. Говорить в поезде было опасно. Я прижалась губами к его уху. – А если кто-то из них потерял контроль? Хотя из них только ты достаточно силен, а еще Дж… - ой. – То есть, я…

Если его и задели мои слова, то он это скрыл.

- Знаю. А еще Такахаши. Он сильный.

- Но не только вы двое. Случалось такое раньше? Какие-то еще потери контроля?

Томо сморщил нос, размышляя. Поезд повернул, все пошатнулись. Кто-то за Томо выронил чемодан, и тот ударил его по ноге. Он едва не упал, цепляясь за стену. Он скривился, сзади донеслись извинения, а я могла думать лишь о тепле его тела, прижавшегося к моему.

А он словно и не заметил, все еще размышляя.

- Не знаю. Кроме Такахаши и его группы, я никого не знаю. И моей мамы, но у нее я спросить не могу.

Я подумала о словах Джуна, что я – магнит для чернил в нем и Томо. Мне нужно было понять, как это работает.

- Может, Джун смог бы… - я замолчала. А все из-за выражения лица Томо.

- Ему нельзя доверять. Он хотел нас использовать.

- Знаю, - сказала я. Но уверенной не была. Может, я преувеличивала. Он, конечно, был не совсем в себе, но добра сделал больше. Да и чем была плоха идея уничтожить бандитов и криминал в мире? Методы его были странными, но не намерения.

Поезд остановился, Томо прижался ко мне, а рядом с нами открылись двери. Мы казались прижатыми так близко, что его щека оказалась у моего уха, челка щекотала мою кожу.

- Нужно разобраться в этом, - прошептала я, притворяясь, что думала только об этом. Я опять слишком много думаю о нем? Нельзя думать о том, как его тело прижато к моему. И о его запахе.

Его губы прижались к моей шее, и мысли спутались.

- Мы разберемся и без Такахаши, - пробормотал он, его слова вибрировали на моей коже. – Я всю жизнь был таким. Отмеченным, запятнанным, называй, как хочешь. И это не прекращается. Я не нормальный, Кэти. И никогда таким не стану.