Дождь для Джона Рейна - [104]

Повисло долгое молчание, после чего он сказал:

— Ладно. — Медленно поднялся на ноги, стараясь не наступать на поврежденную ногу. — Слушай. У Ямаото свои интересы, у нас свои. Как раз сейчас они просто совпали, и все. Альянс благоприятных возможностей.

— До каких пределов? Я думал, «Сумерки» предполагались для того, чтобы помогать реформаторам здесь.

Биддл кивнул:

— Реформы выгодны для Соединенных Штатов в длительной перспективе, но они также создадут и проблемы. Понимаешь, Япония — крупнейший в мире кредитор. У нее более трехсот миллиардов долларов инвестировано только в ценные бумаги казначейства США. В ближайшей перспективе настоящие реформы могут привести к закрытию японских банков, закрытие банков будет означать бегство вкладчиков, бегство вкладчиков вынудит банки репатриировать зарубежные капиталы, чтобы покрыть сокращающиеся депозиты. Если реформы со временем все же заработают и экономика начнет налаживаться, вклады в иенах станут более привлекательными, японские банки переведут свои авуары в долларах и евро домой, где они смогут больше заработать.

Биддл вполне прилично взял себя в руки. Возможно, я недооценил его.

— То есть, кто бы ни заказывал музыку в правительстве Штатов, сейчас он отдает предпочтение существующему статус-кво, — сказал я.

— Мы предпочитаем называть это стабильностью. — Биддл наступил на больную ногу и поморщился от боли.

Я осмотрел пространство вокруг. Все спокойно.

— Потому что такой статус-кво надежно держит все эти триллионы иен в США, где они раскручивают американскую экономику.

— Все правильно. Грубо говоря, Америка подсела на постоянную подпитку со стороны иностранных капиталов для поддержки своего дефицитного бюджета, и основную долю получает от Японии. В американском правительстве есть силы, которые не хотят, чтобы эта ситуация изменилась.

Я покачал головой:

— Это не грубо, это очень мягко. Америка подсела на дешевую нефть и поддерживает бесчеловечные режимы на Ближнем Востоке, чтобы удовлетворять свою привычку. Если правительство Штатов поддерживает коррумпированные элементы в Японии, потому что эти элементы гарантируют постоянный доступ к японским капиталам, Дядюшка Сэм всего лишь демонстрирует свою последовательность.

— Полагаю, это не так уж нелогично. Но я не делаю политику. Я ее выполняю.

— Так вот почему «Сумерки» были закрыты полгода назад, — сказал я. — Какая-то новая восходящая фракция в правительстве Штатов решила, что дальнейшие реформы в итоге не в интересах Дядюшки Сэма.

— Наоборот, — возразил Биддл, и вдруг его руки стали двигаться в сторону карманов плаща.

— Держи руки так, чтобы я их видел, — резко проговорил я.

Он вздрогнул.

— Извини, я просто немного замерз. Как ты можешь что-то видеть? Здесь же хоть глаз выколи.

— Что ты имеешь в виду — «наоборот»?

— «Сумерки» никогда не предназначались для развития реформ. Программа с самого начала задумывалась как способ подкупа реформаторов. Кто бы ни отдал приказ о ее прекращении, именно он настоящий сторонник реформ. Но отнюдь не реалист.

— Тогда ты должен быть одним из реалистов.

Биддл слегка приосанился:

— Это верно. Вместе с некоторыми институтами, которые строят американскую внешнюю политику без давления политических спонсоров. Понимаешь, политики толкают Японию к реформам, потому как не понимают, что происходит на самом деле. А на самом деле Япония прошла точку реформ. Десять, даже пять лет назад это еще можно было сделать. Но не сейчас. Дело здесь зашло слишком далеко. Политики в Америке все время болтают о «крайних мерах» и «сильнодействующих средствах», но не понимают, что если попытаться их применить, они ударят рикошетом. Пациент настолько слаб, что операция убьет его. Мы уже пропустили стадию излечения, время подумать, чем облегчить боли.

— Трогательная история, доктор Кеворкян.[17] Но я готов услышать ее конец.

— Конец?

— Да. Ту ее часть, которая начинается со слов: «Вот комбинация к моему сейфу».

— Комбинация… О нет! Нет, нет, нет. — В его голосе появилась тревога. — Как он тебя уговорил? Он что, сказал тебе, что реформаторы — герои? Ради Бога, они точно такие же, как и все политики в этой чертовой стране, такие же себялюбивые и корыстные! Канезаки не знает, что делает.

Я снова ударил дубинкой по раненой ноге. Биддл вскрикнул и осел на землю.

— Спокойно, или я проделаю то же самое с твоими руками.

Он стиснул зубы, лежа на спине, одной рукой схватившись за ногу, а второй размахивая перед лицом в бесполезных попытках оградить себя от следующего удара.

— Я предупреждал тебя насчет того, если мне придется что-то повторять дважды, — напомнил я. — Давай говори. Или тебя не сможет идентифицировать даже стоматолог.

В зеленом сиянии я увидел, как челюсть Биддла заходила желваками. Он застонал и обеими руками схватился за ногу. Наконец сдался:

— Два раза тридцать два влево, один раз четыре вправо, двенадцать влево.

Я достал сотовый телефон и быстрым набором связался с Канезаки.

— Алло.

Я повторил цифры.

— Подождите. — Прошло несколько секунд. — Открылся.

— Ты нашел то, что ищешь?

Послышалось шуршание бумаги.

— Звездный час!

Я отключился.

— Около метра вправо от тебя есть указатель, — подсказал я. — Возьмись за него, легче будет встать.