Довод Королей - [3]

Сын Уррика давно мечтал увидеть Лебединый Огонь, но даже в снах, которые он, в отличие от своих гоблинских родичей, видел почти каждую ночь, ему не являлось ничего подобного. К багровеющему закатному небу рвалось ясно-синее пламя, достигая вершин самых высоких деревьев. Языки огня сливались в сплошную стену, от которой то и дело отрывались причудливо изогнутые лепестки, похожие на щупальца морского лилиона, виденного Стефаном в одной из книг библиотеки Высокого Замка. Жара не ощущалось, наоборот, от магического пламени веяло той тревожной свежестью, что разливается в воздухе после грозы.

В праздник Последней Зимней Ночи в Корбутских горах тоже вспыхивали волшебные огни, но они отличались от пламени Вархи, как отличается домашний кот от горной рыси. Пламя Созидателей было лишь пламенем, гаснущим с рассветом, а здесь высилась стена, непреодолимая для тяжелого древнего колдовства. За синим, холодным огнем таилась Варха, крепость, захваченная адептами Ройгу. Стефан знал, что на исходе Войны Оленя здесь произошло что-то жуткое, а потом пришли эльфы и остановили начавшее растекаться по земле зло. Варха стала таким же порченым местом, как и то, что видел за горами Роман Ясный, и только вмешательство могучего мага, пожертвовавшего собой, спасло от подобной участи священную для орков Ночную Обитель.

Эльфы не пытались уничтожить источник заразы, это, судя по всему, было им не по силам. Поддержание огня требовало всей магической мощи клана, но Лебедям и в голову не приходило уйти. Это была их стража, и это был их бой. Умом Стефан понимал, что Кольцо Вархи – единственная преграда на пути смертельной угрозы, но сердце невольно замирало в восторге при виде чуда. Криза была права: создать такую красоту по силам лишь Детям Звезд.

А повелитель Лебедей о красоте думал все реже. Война Оленя закончилась для всех обитателей Тарры, но не для эльфов. Когда Рамиэрль-Разведчик подтвердил худшие из опасений, узнав чудовищное заклятье, изуродовавшее Рыжий лес, Эмзар думал недолго.

Варха была слишком близка к обитаемым землям, и Лебеди обрекли себя на добровольное заточение, привязав себя к проклятой цитадели. Убежище[9] было покинуто. Те немногие, что не пожелали жить среди смертных, спасая их, ушли на Лунные острова. «Осенний ветер» еще раз побывал в Сером море. Ягоб Лагар охотно согласился наведаться туда, надеясь, что удастся узнать хоть что-то о судьбе Рене. Не удалось. Зато вместе с маринерами в Арцию вернулись десятков пять «Лунных», в том числе и младший сын Залиэли. Норгэрель до боли напоминал погибшего Астена и внешне, и желанием помочь Тарре, да и магических сил у него хватало. Именно Эмзар, Рамиэрль и Норгэрель и замкнули Кольцо Вархи. Лебединое Крыло надеялся, что они сдержат скверну, но он не ожидал удара в спину, случившегося за кварту до приезда таянских гостей.

– Ройгианцы пришли в себя быстрее, чем мы думали, – Эмзар поднял высокий бокал с золотистым напитком, – твое здоровье, Шандер из рода Гардани, – но все обошлось. Что ж, отныне придется думать не только о Стене.

– Нет, – коротко бросил Шандер.

– Ты предлагаешь помощь?

– Я бы назвал это иначе. Каждый должен делать то, что за него не сделает никто. Мы не можем стеречь Варху, но мы можем прикрыть вас от удара в спину. Варха – общая беда Благодатных земель.

– Общая ли? – Эмзар поставил бокал на изящный столик. Его нынешнему жилищу было столь же далеко до Лебединого Чертога, сколь самому Чертогу до великолепных дворцов былых эпох, но Снежное Крыло никогда не стремился к роскоши. – Пока можно считать, что общая. Но что будет потом?

– Не понимаю.

– Я слишком долго живу, Шандер. В сущности, от людей мы отличаемся лишь тем, что вы постигаете за двадцать лет то, на что у нас уходит тысяча... Вы быстро учитесь, но еще быстрее забываете. У вас слишком мало будущего, чтобы жить прошлым. Вы живете настоящим. В чем-то это – величайшее благо, в чем-то – проклятие. Боюсь, пройдет не так уж много весен, и Благодатные земли забудут и Войну Оленя, и то, что она еще не окончена. Вся беда, что наши слабости – продолжение нашей силы. Наша слабость в нашем бессмертии, но есть слабости и у смертных. Орки честны и доверчивы, фронтерцы прижимисты и себе на уме, таянцы раньше делают, чем думают, эландцам нужны лишь море да свобода, а арцийцы слишком гордятся своей кровью... Для одного куста слишком много ягод.

– Империя распадется?

– Скорее всего. Слишком многое против нее. Море, горы, чужая магия и те слабости, о которых я говорил. Мы останемся рядом с Вархой до возвращения Эстель Оскоры. Думаю, южные гоблины пойдут с нами до конца, но их, видимо, ждет война с северянами. Ни у нас, ни у Уррика нет сил переловить Белых жрецов. Мы даже не можем окружить кольцом то место, у которого побывал Нэо. А зло за горами растет. Надеюсь, Корбут его остановит или хотя бы задержит. Хорошо хоть, ройгианцы не могут черпать из того источника, иначе они бы это уже делали. Потому-то они и стремятся в Варху.

– Я ничего не понимаю.

– Я тоже, – Эмзар пожал плечами, – но у главаря ордена Ройгу имелся какой-то талисман, с помощью которого он погубил Варху и обитель Адены. Те, кто напал на нас, решили, что эта вещь находится в крепости. Глупо с их стороны. Даже погаси мы огонь, они бы внутрь не вошли, а были бы поглощены ройгианским заклятьем. Как я понял, снять его без талисмана может либо наложивший, либо Ройгу, когда войдет в силу, и, надо надеяться, Эстель Оскора. Я был бы куда спокойнее, если бы амулет и вправду был спрятан в Вархе, но, похоже, его взяли под Кантиску и использовали, вызывая Оленя. И... я бы не хотел знать, где эта вещь. Потому что ее и дальше будут искать здесь, а когда знаешь, всегда можешь проговориться...