Досужие размышления досужего человека - [20]

Бранные слова облегчают душу и потому полезны. Однажды я объяснил это своей тетушке, но она со мной не согласилась и заявила, что мне не следует питать подобные чувства.

Так я и сказал Титтамс: ей должно быть стыдно за свое поведение, ведь она же воспитана в христианской семье. Я бы, пожалуй, пропустил ругань мимо ушей, будь это старый кот, но мне невыносимо видеть крохотного котенка, подверженного сквернословию. В столь юном создании подобный порок огорчителен.

Я положил Титтамс себе в карман и вернулся к столу. Стоило мне забыть про нее на мгновение, как в следующий момент я обнаружил, что она вылезла из кармана, забралась на стол и пытается проглотить перо; затем она сунула лапку в чернильницу и разлила чернила; принялась вылизывать лапу и снова зашипела, теперь уже на меня.

Я опустил Титтамс на пол, и тут с ней затеял ссору Тим. Лучше бы он не лез не в свое дело! Воспитание котенка не его забота. Кроме того, Тим и сам хорош — этот фокстерьер двух лет от роду вмешивается во все происходящее и ведет себя словно колли преклонного возраста.

Пришла мама Титтамс, и Тим получил по носу, что доставило мне несказанное удовольствие. Я выставил всех троих за дверь, где они до сих пор выясняют отношения. А у меня повсюду разлиты чернила, и я ужасно зол: если сегодня утром еще какому-нибудь представителю кошачье-собачьего племени вздумается поиграть, то пусть лучше сразу приведет с собой представителя похоронного бюро.

Тем не менее я очень люблю кошек и собак. Они такие славные! А в качестве спутников куда лучше любого человеческого существа. Они не спорят и не ссорятся с вами; никогда не говорят о себе, но всегда выслушают, если вам хочется выговориться, и не зевают при этом от скуки. Они никогда не говорят глупостей; никогда не скажут мисс Браун, сидящей на другом конце обеденного стола, что давно заметили ее нежные чувства по отношению к мистеру Джонсу (который только что женился на мисс Робинсон). Они не принимают кузена вашей жены за ее мужа, а вас — за ее отца. Они никогда не поинтересуются у начинающего писателя (в столе которого пылятся четырнадцать трагедий, шестнадцать комедий, семь фарсов и парочка пародий), почему бы ему не написать пьесу.

Они никогда не отпускают обидных замечаний, никогда не указывают нам на наши недостатки «для нашего же блага»; не напоминают нам о прошлых глупостях и ошибках в самый неподходящий для этого момент. Они не говорят с сарказмом в голосе: «О да, вы принесете огромную пользу, если кому-нибудь все-таки понадобитесь!» Они никогда не скажут нам (как это иногда делают наши возлюбленные), что мы вовсе не так милы, как когда-то, — они не замечают в нас перемен.

Они всегда рады нас видеть и готовы быть с нами, независимо от нашего настроения: если мы счастливы, они рады; если мы задумчивы, они серьезны; а если мы печальны, то и они грустят.

«Привет! Ты весел и не прочь пошалить? Отлично, я с тобой! Видишь, я прыгаю вокруг тебя, лаю, кувыркаюсь и готов к любым забавам и проказам. Посмотри мне в глаза, если сомневаешься. Ну, чем займемся? Устроим возню в гостиной, и пропади пропадом мебель, или побегаем на свежем воздухе по лугу, вниз по холму, и погоняем соседских гусей до упаду? Э-ге-гей! Не отставай!»

Если же вы хотели бы помолчать и подумать, ну что ж, любимая кошка уляжется на подлокотнике кресла и помурлычет для вас, а фокстерьер свернется на коврике у камина, сонно моргая на пламя, но время от времени поглядывая в вашу сторону: вдруг вас охватит непреодолимое желание поохотиться на крыс?

А если мы прячем лицо в ладонях, жалея, что появились на свет, наши четвероногие друзья не сидят с чопорным видом, и не говорят, что мы сами во всем виноваты, и даже не выражают надежду, что это послужит нам уроком. Они тихонько подойдут и ткнутся мордочкой нам в ноги. Кошка запрыгнет на плечо и взъерошит нам волосы, словно говоря: «Мне очень жаль, старина», — а пес посмотрит большими преданными глазами, в которых ясно читается: «Ничего, ведь я же всегда с тобой. Мы пойдем по жизни вместе и всегда будем стоять друг за друга горой, верно?»

Очень безрассудное создание этот пес. Он никогда не поинтересуется, правы вы или виноваты, ему безразлично, идете вы вверх по социальной лестнице или катитесь вниз, он не спросит, богаты вы или бедны, мудры или глупы, грешны или праведны. Вы его друг, и этого достаточно; в хорошие времена и в плохие, когда вас хвалят и когда ругают, когда вам есть чем гордиться и когда есть чего стыдиться, он будет с вами — будет утешать, охранять и, если нужно, отдаст за вас жизнь — такой вот глупый, безмозглый пес!

Эх, мой добрый старый друг, твои ясные глаза понимают все без слов, а известно ли тебе, что ты всего лишь животное, не имеющее рассудка? Знаешь ли ты, что вон тот пропитанный насквозь алкоголем забулдыга с мутными глазами обладает намного превосходящим интеллектом? Знаешь ли ты, что любой мелочный, себялюбивый мерзавец, который только и делает, что обманывает и обводит людей вокруг пальца, который за всю жизнь не сделал ни единого доброго дела, не сказал ни одного доброго слова, у которого все мысли подлы, а все желания низки, и все, что он делает, — мошенничество, а все, что говорит, — ложь; знаешь ли ты, что эти презренные плуты (а их в мире миллионы), знаешь ли ты, честное, смелое и бескорыстное создание, что все они превосходят тебя, так же как сияние солнца затмевает тусклый огонек свечи? Ты ведь знаешь, они люди, а люди — самые великие, самые благородные, самые мудрые и вообще высшие существа во всей огромной вселенной. И любой человек скажет тебе это.